Роковая случайность
Шрифт:
Восемьсот членов клуба повторяют его клятву. Собравшиеся на галереях начинают аплодировать стоя. Я поддаюсь общему порыву. Я ловлю взгляд Робеспьера. Улыбаюсь ему, посылаю воздушный поцелуй.
Я, Жорж Дантон, мне 32 года. Я аплодирую своему приятелю Максу. Молодец, кто бы мог подумать, что из этого дохляка выйдет стоящий политик. Барнав, похоже, ничего не может ему возразить. Как он надулся. Еще бы, ночи с красоткой Мадлен сегодня ему не видать. Как она смотрит на Макса! Кажется, что Мадлен спрыгнет с галереи и отдастся ему прямо в зале заседания... Ха-ха!
О!
Похоже, Лафайет очень необходим триумвирату, раз они его так рьяно защищают. Они изображают полное согласие и доверие между собой!
Ламет начинает речь в защиту Лафайета. Неплохо, неплохо. Когда-то мы с Ламетом дружили. Жаль, что он связался с этим козлом.
– Мы всегда будем против того, что могло бы вредить Лафайету, нашему защитнику Конституции!
– говорит Ламет.
Хорошо, Лафайет не виновен в побеге короля, мы поняли! А что у вас еще, мой друг? Все? Теперь моя очередь.
Робеспьер говорил в общем, а я направлю все это на Лафайета. Уверен, наш генерал сейчас обделается.
– О, мсье Лафайет!
– говорю я.
– Вы клялись нам, что король не уедет. Тут одно из двух: или вы предатель, или настолько глупы, что не можете отвечать за свои слова! В любом случае, вы уже не можете нами руководить. Ах, вы хотите быть великим! Тогда уйдите, станьте простым гражданином! Франция может стать свободной только без вас!
А он точно обделался. Что-то бормочет. Ой, уходит, убегает! Умру от смеха!
Эх, а все же моя речь ни на что не повлияла. Дружки Лафайета его уже отмыли. Но как я его напугал! Ничего, завтра продолжу!
Я, Жильбер Лафайет, чувствую себя ослом. Самым настоящим ослом. А кто я, если позволил королям так себя провести? Я хотел добиться любви монархов, всячески старался угодить им!
А что в итоге? Я только потерял любовь и доверие народа!
Вот так, я уяснил на своей шкуре, если ты кому-то не по нраву, то они никогда тебя не полюбят. Чем больше ты пытаешься добиться их благосклонности, тем меньше они тебя ценят. Да, любить начинают меньше, но презирать больше. Только сейчас я понял, что своими действиями я потерял уважение в глазах монархов, они перестали считаться со мной.
Все были правы. Королей надо было сжать покрепче. Я хотел примирить революцию и монархию мирным путем. Глупец! Надо было действовать резко и твердо. А что теперь? Хаос, анархия! И все по моей вине!
А все же, как легко этим болтунам вроде Дантона глумиться над моим промахом! Как бы они поступили в такой ситуации? Ни капли понимания! Попробовали бы встать на мое место!
Слава Богу, что у меня есть друзья. Друзья они мне или нет, но они защитили меня, потому что я им еще нужен. Если я нужен, значит для меня еще не все потеряно. Лафайет никогда не сдается!
Заседание завершилось. Я, Антуан Барнав, чувствую себя разгромленным. В мыслях я посылаю Робеспьеру самые страшные проклятия. Я был уверен, что мне удастся отвлечь публику!
Я жду Мадлен Ренар, может, она скажет мне слова сочувствия.
Красотка летящей походкой спускается с галереи, она идет ко мне навстречу... резко сворачивает в сторону от меня... Мадлен подходит к Робеспьеру! Между ними завязывается оживленная беседа. Я хочу истерически смеяться.
Ренар опирается на руку этого урода. Они вдвоем покидают клуб.
Я, Светлана Лемус, в шоке. Неужели монархов разоблачили? Неужели все пропало? И стоит ли мне ехать? Спокойно, ехать я все равно должна. Мне нужно повернуть на Верденскую дорогу. Я обязана исполнить указания, чтобы ни случилось!
Вдруг я слышу странный звук. Мой кабриолет накренился. Постепенно я догадываюсь, что отлетело колесо. Только этого мне не хватало! Что ж, придется вернуться на станцию. Хорошо, хоть близко.
Я возвращаюсь. Да, тут, похоже, не до меня. Все мечутся, твердят о бегстве короля. Господи, как я надеюсь, что монархи успеют доехать до границы! Ведь осталось недалеко. Может, мне нагнать и сообщить об этом... Нет, хитрый почтмейстер, наверно, послал следить за мной своего человека. Эти люди знают все тропы. Им не обязательно ехать за мной прямо по этой дороге, как делает один странный тип. Что-то мне опять страшно.
Я решаюсь ехать верхом. Тут недалеко, я выдержу. С горем пополам я добираюсь до Верденской дороги, уже стемнело.
Я, Мария-Антуанетта, королева французов еду навстречу свободе! Уже скоро Варенн. О! Побыстрей бы! Какие страдания нам пришлось перенести! Целые сутки в этой раскаленной от солнца коробке! Даже вечер не принес прохлады! Ничего, остался всего час. Всего один час - и мы спасены!
Нам не удалось сменить лошадей под Варенном. Я так и не смогла толком понять, что же произошло!
– Стой, стой!
– слышу я крики.
Мы резко останавливаемся. Я едва не упала с сиденья.
Я испуганно выглядываю из окна. Карета окружена толпой каких-то юнцов. У меня охватывают тревожные воспоминания, с большим трудом мне удается успокоиться.
– Паспорта, - слышу я грубый приказ.
– Мы спешим, мы очень торопимся, - отвечаю я, стараясь унять дрожь в голосе.
Мои спутники испуганно молчат. Да, мы должны делать все, что прикажут нам плебеи.
Мне страшно. Опять толпа черни мешает нам осуществить королевские замыслы! Нам велят следовать на какой-то постоялый двор! Он называется "К великому монарху", точно какая-то злая шутка.
Я, Жан-Батист Друэ, прибыл вовремя. Как раз за десять минут до приезда кареты. Кажется, монархи попались. Сосс, мэр Варена взял у них паспорта. Готов держать пари, документы поддельные. Они выдают себя за русских аристократов. Интересно, есть ли в Варенне кто-нибудь из России? Вот смеху будет, когда служанка Австриячки, изображающая русскую баронессу, даже слова по-русски сказать не сможет.