Роковая страсть короля Миндовга

Татаринов Юрий Аркадьевич

Гесь собрался было перешагнуть через упавшего, чтобы проследовать в опочивальню. Но князь Довмонт мрачно приказал ему:

— Пойди и убей его детей!

Когда верный оруженосец удалился, в коридоре сделалось темно, как в склепе. Где-то внизу уже множился шум — это нападавшие разбежались по замку... Перешагнув через тела убитых, князь наконец приблизился к дверям опочивальни...

Еще в Нальше, обдумывая план нападения, защитник чести решил, что

убьет изменницу. Но в эту ночь, стоило ему увидеть ее, руки его опустились сами собой... Княгиня Липа стояла на коленях в центре просторных покоев и что-то бессвязно бормотала: кажется, звала на помощь. Она была ужасно напугана. Нагое тело ее прикрывали длинные, блестевшие алыми бисеринками распущенные волосы.

Князь постоял. Потом, решив выйти, развернулся. И в этот момент в опочивальню ввалилась орава его людей...

 — Ваше сиятельство! — обратился к хозяину Гесь. — Ваше приказание выполнено! — и мрачно заключил: — Все кончено!

Тем временем люди князя, схватив деву за волосы, подтащили ее ближе к своему господину. Они словно напомнили ему о долге его.

Впервые в жизни их господин не сдержался, закричал:

— Оставьте ее! — и даже сделал шаг в сторону ретивых. Ему почудилось, что на его глазах совершается святотатство. Впрочем, несчастный быстро овладел собой и вскоре уже спокойным голосом, хотя и с явным отвращением, бросил: — Я не стану марать свой меч!

Княгиня наконец узнала его. Бедняжка затаила дыхание. Едва ли поняла она смысл слов супруга. Кажется, она уже не сомневалась, что участь ее предрешена. Взгляд несчастной источал предельный страх...

Взгляд же князя, устремленный на нее, теперь выражал лишь сдерживаемый упрек. Осуществив главное из того, что задумал, хозяин Нальши обрел обычную для себя уверенность. Он постоял немного, потом развернулся и вышел из опочивальни...

Когда дружина направилась в обратный путь, было уже светло. Воины ехали и все поглядывали на князя, ждали распоряжений. Наконец он натянул вожжи. За ним, словно по команде, остановился весь конный отряд.

— Куда теперь, ваша светлость? — стараясь и голосом, и выражением лица приободрить хозяина, спросил оруженосец. — Домой?

Бывший наместник мог бы и не отвечать. Но в который раз душа его, освобожденная от одной заботы, успела наполниться другой.

— У меня теперь нет дома, — неожиданно ответил он. — Если я не остался в этом, — он указал на еще видимый вдали Варутинский замок, — который отныне по праву принадлежит мне, то должен найти другой.

— Но где, князь, вы намерены искать? —

продолжал спрашивать настойчивый слуга.

И опять получил неопределенный ответ:

— Там, где мне не будут угрожать.

В послесловии к этой истории хочу поведать, что в дальнейшем судьба была благосклонна к хозяину Нальши. Мятежному князю удалось уйти от погони людей Миндовга и перебраться на чужбину. Приняв православие и получив в связи с этим новое имя — Тимофей, он сел княжить в Пскове. Тридцать три года он являлся главою этого соседнего с Литвой русского княжества. Каждые три года, затевая перевыборы, представители местного вече вновь и вновь избирали его своим лидером. Князь Тимофей бил крестоносцев и под Везенбергом, и под Псковом. Женат был на дочери князя Дмитрия Александровича — Марии, внучке князя Александра Невского. За время своего правления укрепил псковский кремль каменными стенами. Благодаря ему эта часть кремля до сих пор называется Довмонтовой. Похоронен был князь Тимофей в псковском Троицком монастыре и за особые заслуги по защите земли русской был причислен Православной церковью к лику святых. Подробнее о достославном князе Тимофее, о подвигах его и счастливой семейной жизни вам расскажут коренные псковичи. Только это будет уже другая, не касающаяся судьбы нашего государства история...

Ну, а в родной нам державе, которая когда-то называлась просто Литвой, после короля Миндовга начал править князь Тренята. Этот правитель более заботился о том, как бы утвердиться на престоле. Перенес столицу в окраинные жемойтские земли, объявил войну всем и вся. В результате в стране расплодилось немало шаек. Расправляясь с конкурентами, тиран так расстарался, что вскоре был повержен сам. По легенде, с ним разделались свои же, дворовые, — вздели беднягу на сенные вилы. Не зря говорят: «Собаке собачья смерть...»

И, наконец, про человека, о котором я упомянул вначале лишь вскользь. Князь Войшелк, сын короля Миндовга, узнав о цепи насилий на родине, оставил затворническую жизнь и вышел из тени. Приняв бразды правления в Литве, он вернул славному Новогородку статус столицы, а сам обосновался в отдаленном Кернове. Только после этого разбой в державе пошел на убыль. Варута же с того времени стала рассыпаться...

Записано в деревне Станковичи, на Браславщине, на хуторе добрейшей хозяюшки Раисы Лифантьевны Рыбаковой в благословенном августе 2004 г. Доработано в 2005—2010 гг.