Роковая тайна сестер Бронте
Шрифт:
Однако же в целом наружность Шарлотты никак нельзя было назвать отвратительной и уродливой, ибо у девушки имелись некоторые приятные черты; приятность их была достаточной для того, чтобы смягчить общее впечатление. Нежные светло-каштановые волосы, аккуратно уложенные, подобранные сзади в незамысловатую прическу, всегда выглядели опрятно; столь же опрятной была и одежда девушки. Простые, но неизменно милые платья мисс Бронте не только украшали ее внешность, но и наиболее красноречиво обнаруживали ее неоспоримые личные достоинства, ибо были сшиты ею собственноручно. Однако, пожалуй, самой притягательной чертой во всем облике Шарлотты были ее выразительные карие глаза — действительно
Чем дольше Шарлотта Бронте оставалась в Роухедской школе, чем отчаяннее становилась ее тоска по дому и близким, тем сильнее крепли и узы доброжелательной доверительности, неразрывно связывающие ее теперь с новыми подругами. Быть может, большей частью этот парадокс объяснялся тем, что Эллен Нассей и Мэри Тейлор невольно напоминали юной дочери пастора ее младших сестер. В самом деле, сходство между ними представлялось ей очевидным, если не сказать поразительным: кроткая, смиренная мисс Нассей своим покладистым, уравновешенным нравом и мягкими, деликатными манерами неизбежно воспроизводила в памяти Шарлотты образ Энн; открытая, прямолинейная мисс Тейлор, с ее весьма своеобразным, единственным в своем роде, складом характера вызывала у мисс Бронте довольно явные ассоциации с некоторыми особенностями богатой всякого рода странностями натуры Эмили.
И хотя в действительности описанные сходства были отнюдь не столь существенными, какими они рисовались воображению Шарлотты, а также — вопреки тому, что она вполне осознавала данное обстоятельство, тем не менее ее с непостижимой силой привлекало общество этих девушек. Она при всякой удобной возможности стремилась скоротать досуг в приятной беседе с ними. Именно эти двое — Эллен и Мэри — как никто другой из воспитанниц Роухедского пансиона, восполняли собою вынужденную пустоту, с некоторой поры поселившуюся в ее душе. Только в присутствии мисс Нассей и мисс Тейлор Шарлотта находила тайную радость и отдохновение и, быть может, не столь болезненно ощущала разлуку с сестрами, нежели в любой иной ситуации. В целом сия очаровательная троица являла собой идеальный баланс нравов, склонностей, интересов и прочих отличительных особенностей характеров и составляла славную, тесно сплоченную когорту.
За полтора года, проведенных в Роухедской школе, Шарлотта сумела скопить солидный багаж знаний по всем преподаваемым здесь дисциплинам. Подходил к концу и срок контракта на обучение старшей дочери преподобного Патрика Бронте в частном пансионе сестер Вулер.
В мае 1832 года юная Шарлотта Бронте, охваченная вереницей новых ярких впечатлений и преисполненная самых смелых надежд на будущее, простившись со всеми обитателями Роухедской школы — с сестрами Вулер, а также — с дорогими ее сердцу подругами и прочими воспитанницами, — покинула Роу Хед и возвратилась в Гаворт.
Глава VII. Опыты юности
Теперь Шарлотта снова оказалась в привычной домашней обстановке, в окружении родных и бесконечно любимых ею людей — ко всеобщему удовольствию.
Впервые увидев сестру после долгой разлуки, Эмили и Энн не могли надивиться тому, сколь разительная перемена произошла в облике Шарлотты со времени ее отъезда в Роу Хед. Ее движения обрели удивительное изящество и непринужденность, каковых раньше за ней не наблюдалось. Результат роухедской шлифовки манер оказался поистине поразительным.
— Браво, дорогая сестрица! — воскликнула Эмили, не удержавшись от соблазна выразить свой пылкий восторг в шутливой форме. — Еще немного — и ты станешь настоящей светской дамой.
Будущая светская
Вновь прибывшая странница сейчас же обнаружила, что и у нее появился немалый повод для удивления — весьма приятный: за время ее отсутствия Эмили и Энн заметно повзрослели, похорошели. Природа делала свое незамысловатое дело исправно: из угловатых, неказистых девочек-подростков постепенно формировались милые и привлекательные юные леди. Шарлотта, словно завороженная, любовалась сестрами, не будучи в силах отвести от них восторженного взгляда. «Что бы там ни говорили всякие представители толпы людской — разумные и неразумные, — подумала она, — да только неверно общепринятое мнение, будто правильная красота всего милее. Разве мои дражайшие сестрицы — не самое лучшее тому опровержение?»
В самом деле, обе младшие барышни Бронте вовсе не были идеальными красавицами, чья внешность соответствовала бы всем установленным требованиям той поры. Они парадоксальным образом походили и — в то же время — не походили друг на друга. В силу индивидуальных природных особенностей каждой из двух сестер, четырнадцатилетняя Эмили и двенадцатилетняя Энн развивались практически вровень. Несмотря на возрастную разницу между ними и Шарлоттой, правда, незначительную, однако же, в тот период особенно ощутимую, обе они уже тогда превосходили ее ростом.
Это были прелестные стройные создания, черты которых дышали ясным незаурядным умом и были исполнены неоспоримого достоинства, проявлявшегося также в их манерах, которые тем не менее пока что не были безупречными и явно нуждались в отточке. У обеих были длинные шелковистые темные волосы, уложенные в разные прически: густая, тяжелая копна пышных глянцевых, черных, как смоль, локонов Эмили ниспадала на плечи множеством мелких, струящихся завитков; мягкие, более светлого, чем у Эмили, оттенка кудри Энн были заплетены в тугую косу и опрятно прибраны к затылку.
Лица их казались милыми и привлекательными, однако их нездоровая бледность и резко выделявшаяся неправильность черт препятствовали возможности назвать их красивыми. Тем не менее лица эти, так же, впрочем, как и лицо Шарлотты, были отнюдь не лишены своеобразного обаяния, значительная часть которого у младших дочерей гавортского пастора, как и у их старшей сестры, исходила от глаз — живых, блестящих, выразительных. Именно глаза — несколько раскосые, словно у молодых газелей, мягкого светло-коричневого оттенка и красивого глубокого разреза, обрамленные длинными черными ресницами — делали сестер Бронте поразительно похожими друг на друга и составляли неоспоримую гордость каждой из них. Гордость эта неизмеримо усиливалась у них сознанием того факта, что бездонные газельи глаза достались всем троим по наследству от их покойной бабушки Элис Мак-Клори, матери достопочтенного Патрика Бронте, которая в свое время слыла первой красавицей ирландской округи.
— Чем же вы занимались в мое отсутствие, милые сестрицы? — спросила Шарлотта, словно бы внезапно пробудившаяся от волшебных чар.
— Да так, ничем особенным. Всякими глупыми пустяками, — попыталась уклониться от ответа Энн.
Вскоре, однако, все разъяснилось. Покуда старшая Бронте училась в Роухедской школе, младшие сестры, всецело поглощенные собственным воображением, пребывали в новой вымышленной ими же самими фантастической стране, которую они нарекли Гондалом. Эмили и Энн разбили Гондал на несколько независимых королевств и населили каждое королевство множеством жителей самого различного социального положения и рода занятий.