Роковая весна
Шрифт:
— Скажи водителю адрес, если, конечно, он у тебя есть.
Миранда хотела опять возмутиться, но, что толку… Назвала адрес. Дэниел захлопнул дверь и наклонился к окошку.
— На, возьми! — протянул деньги.
Она, увидев бумажки, стала отталкивать его руку.
— Я не возьму их! — сказала, не подумав о том, что за такси нечем расплатиться.
Он хмыкнул:
— Ну и дура же ты, Миранда! Не будешь брать деньги — не научишься зарабатывать, — сказал и бросил купюры ей на колени.
Таксист моментально
Миранда собрала деньги. «Тысяча гульденов!
Сумма, которую он ей пророчил как заработок за витриной в районе старого рынка. Поставить мольберт, в руки палитру и…» Сжала зубы. Хотелось закричать, зарыдать, забиться, заснуть, наконец, и долго не просыпаться… Миранда застонала, не размыкая губ. Не горлом, а изнутри, душой, страдающей от обыкновенного человеческого непонимания.
Глава 4
Майна подошла к зеркалу, нарисовала себе яркие модные губы. Нахмурилась. Взбила щеткой волосы.
— Сойдет! Ну, я готова. А ты? — Она повернулась, посмотрела на Миранду. Та, сидя на кровати, вначале писала что-то, положив блокнот на колени, а потом задумалась, подняла глаза к потолку, вздохнула.
— Что никак не отойдешь?
— Ммм, — буркнула Миранда.
— Пора бежать, а то опоздаем на завтрак.
— Одну минутку.
— Ты что действительно собираешься сделать это?
— Ты про деньги? — Миранда посмотрела на подругу. — Я же сказала, что верну их. Подожди, никак не сочиняется конец.
— Какой конец?
— Записки, к которой приложу тысячу. Неполную, конечно. За минусом такси.
— Напиши так: «Дорогой мистер Торп, получите ваши деньги. Кстати, моя подруга Майна категорически против и называет меня идиоткой. Искренне… искренне ваша».
— А почему я должна вообще что-то писать? — Миранда тряхнула головой. Поднялась в кровати, швырнула один банкнот в сторону и положила остальные деньги в конверт. — Подожди, напишу на конверте его имя. Поймет, что от меня?
— Может и не понять, — ответила Майна с хитрецой. И когда Миранда посмотрела на нее, ухмыльнулась. — Ты говорила, что он богатый.
— Я сказала, кажется, что у него много денег.
— Ты еще сказала, что он занимается благотворительностью. Так что, может, ты у него вчера была и не единственная.
— Я тем более не хочу быть его подопечной. Кстати, меня он в эти списки заносить не собирается. И вообще пусть я лучше умру с голоду, — открыв гардероб, Миранда вытащила жакет.
— Думай, что говоришь. Кто знает, в какой момент судьба сподобится выполнить наше желание, — одернула ее Майна.
— Ты права, — Миранда улыбнулась. — Больше ни слова не скажу. Бежим, а то действительно опоздаем. Я уже чувствую запах сдобных булочек.
— Минуточку, — остановила ее Майна. — Очень прошу, расскажи мне еще раз все с самого начала. Ну, входишь
— Ты что? Сама же говоришь, что мы опаздываем.
— Мне кажется, ты соскочила…
— Да брось! Пошли скорей. Я еще сто раз успею изобразить все это в лицах, так что ты будешь мою историю знать наизусть. — Миранда набросила ремешок сумочки на плечо, подошла к двери, отворила ее и вдруг, обернувшись к Майне, спросила:
— Кстати, с чего это ты захотела выслушать все заново?
— Потому что утро вечера всегда мудренее, и мне хочется послушать тебя сейчас.
Миранда, театральным жестом уперев руки в бедра, вернулась на середину комнаты и вздохнула:
— С какого места? Только даю тебе слово, рассказываю в последний раз.
— С самого начала давай.
— Захожу я в мастерскую…
— Так-так! Раздеваешься… Влетает этот тип, а ты — в обморок — ив его объятиях.
— Дело не в этом, — сказала Миранда, подойдя к окну. — Я тебе говорила, пришла я к Мюллеру и долго не могла решить, оставаться мне или уходить, а тут как раз ворвался Торп.
— И ты потеряла сознание.
— Вот именно.
Майна кивнула.
— А когда ты очнулась, он предложил отвезти тебя к доктору.
Миранда помолчала. «Удивительно! В изложении Майны история эта не стоила выеденного яйца. Хотя, что ж тут удивительного? Не могла же она ей рассказать все!»
— Я правильно излагаю?
— Да. В общем, да.
— Ну, тогда он законченный подонок! Слов нет! — с иронией произнесла Майна.
Миранда обернулась, и глаза девушек встретились.
— Ну, а как назвать то, что он не дал тебе шмякнуться на пол, — продолжала Майна, — помешал расквасить нос, к врачу зачем-то тащил…
— Все это не так просто!
— Да ладно тебе, Миранда! Явился благородный принц, вытащил тебя из звериного логова, накормил до отвала, отправил домой на такси, отвалил бабки, чтобы ты не голодала…
— Не в этом дело! Он был… он вел себя грубо. Он относился ко мне с презрительным снисхождением.
— Может, он не совсем понял, что ты делаешь в берлоге у Мюллера? Рядовой обыватель. Так или нет? Не художник, я хочу сказать. Может, он не понимает, что позировать обнаженной все равно что играть в куличики в детской песочнице?
— Для того, чтобы это понимать, не нужно быть художником, — раздраженно возразила Миранда. — Можно же хоть что-то понимать в искусстве?! В противном случае объясни мне, зачем он пришел к Мюллеру?
— Вопрос по существу. Чего же ты его об этом не спросила?
— Когда я подумала, было уже поздно спрашивать. К этому времени все так запуталось… — Миранда вздохнула.
— Я так думаю, что ты сама все запутала. Вернее, сгустила краски. Я допускаю, что он не во всем был прав. Ты говорила, что он кое-что позволил себе? Ну так что! Будто тебе это впервые.