Роковая встреча
Шрифт:
Тедди предложил отметить это событие в кафе. Элизабет согласилась. Ей хотелось снова побыть наедине с ним, но она гнала от себя это желание. Но он предложил прекрасный компромисс.
Уютная атмосфера кафе позволила Элизабет расслабиться и перестать думать о том, что случилось между ней и Тедди вчера, в больнице. Негромко звучала музыка из «Шербурских зонтиков».
— Mon amour… — пел мужской голос.
— Je t'aime. Je t'aime. Je t'aime, — вторил ему голос совсем еще юной Катрин Денев.
— Я люблю тебя — пропел вслед за ней Тедди, но Элизабет сделала вид, что не поняла его и принялась нарочито
— Ты еще собираешься подключить охранника? — спросила она.
— Не знаю, — откровенно признался Тедди.
Постепенно разговор перешел на работу Элизабет в Лондоне, потом они стали вспоминать свою юность. Тедди рассказал Элизабет о своей сестре, но ни разу не назвал ее имени. Элизабет на это не обратила внимания. К концу ланча им уже казалось, что они давным-давно знают друг друга.
— Давай навестим твою сестру, — предложил Тедди.
— Не стоит. Она не в том состоянии, чтобы принимать гостей, даже тебя, Тедди, — ласково добавила Элизабет, заметив, что тому не понравился ее отказ. На предложение сделать это завтра, Элизабет уклончиво ответила: — Посмотрим…
На предстоящий день у Элизабет было намечено много дел. Во-первых, она собиралась сделать себе «химию», чтобы ее внешность стала еще более похожей на Линдину. Во-вторых, съездить в Версаль и, наконец, поговорить с охранником. Кроме того, она собиралась проводить Линду в аэропорт. Уорнфолд пока в это расписание не вписывался.
12
Джеймс летел обратно в гостиницу как на крыльях. Там его ждал золотоволосый эльф. Весь мир казался ему прекрасным, ему хотелось обнять его и сделать счастливым. Сердце весело прыгало в груди, губы сами собой складывались в улыбку, и Джеймс еле сдерживался, чтобы громко не запеть тот веселый мотив, который все время вертелся у него в голове. Дежуривший в холле администратор с удивлением проводил взглядом своего постояльца, который в одночасье превратился в беззаботного юношу.
Изумил Джеймс сегодня и своего подчиненного — директора лионского филиала, который ждал от начальства взыскания за допущенные в работе упущения. Но Джеймс впервые отошел от привычного для него стиля руководства — сурово карать даже за малейшую небрежность в работе.
— Ничего, старина, — ласково заметил Джеймс управляющему, — с кем не бывает. Каждый имеет право на ошибку. Только ее надо вовремя поправить. Так что работай!
Управляющему показалось, что в голосе босса прозвучала даже беззаботная удаль и нежность, а сделанный им отчет о работе был воспринят шефом как репортаж с африканской фермы по производству крокодилов, которое его совсем не интересовало. Управляющий ущипнул себя за ухо — возможно, он еще спит и такой исход ему только снится, но нет — все происходило на самом деле. Странный он какой-то, подумал управляющий, после чего вдруг понял: шеф просто очень счастливый!
В номере никого не было. Джеймс нашел оставленную Линдой записку, прочитал, опустился на стоящий рядом стул и задумался. Она ушла в больницу? Зачем? Да это же понятно! Такие женщины, как Линда, не могут существовать в реальной жизни. Они или выдумка поэтов, но к этому племени Джеймс Мортимер себя не причислял, или сбежавшие из клиники душевнобольные. Джеймс не хотел так
Златокрылый мотылек улетел от него. Его огненные крылышки опалили ему сердце, оставили непреходящий след в его душе. Но Джеймс понимал, что не имеет права распускать нюни — его учили быть несгибаемым, крепко стоять на ногах, ничего не бояться и не питать никаких иллюзий. Он так и поступит.
Вчера он обидел Сару. Она не заслужила такого обращения. Надо пойти к ней и попросить прощения, подумал Джеймс, но не спешил подняться со стула. Видеть Сару ему не хотелось, но поступать с ней по-свински он не собирался. Поэтому он принял поистине соломоново решение. Он пошлет Саре подарок. Если она расценит его как мольбу о пощаде и простит его, то так тому и быть — он женится на ней. Если нет, то он… вздохнет спокойно. Ему не хотелось жениться на Саре, да и кому захочется, один раз вкусив изумительного пирога, всю жизнь питаться простым хлебом?
А смог бы он жить с синеглазой колдуньей? Сердце уже готово было дать утвердительный ответ, но ум возразил: будь честным с собой, парень, и признай, что вряд ли. Слишком тяжела была бы ноша. Поэтому успокойся и живи дальше, как будто ничего не произошло.
Лучше подумай, что ты подаришь Саре. Кольцо? Слишком обязательное подношение! Серьги, колье? Женщины, и Сара в том числе, обожают сверкающие погремушки. Джеймс всегда замечал у Сары жадный блеск в глазах при виде драгоценностей, но не осуждал ее, считая глупцами тех, кто требует от женщин равнодушия или даже презрения к ювелирным украшениям. Приняв решение, он отправился на Елисейские Поля за покупкой.
Судьба сегодня оказалась милостивой к Джеймсу Мортимеру — она сама приняла за него решение. Не успел он рассчитаться за приобретенную в салоне Картье бриллиантовую брошь, как зазвонил телефон. В мобильнике раздался голос из далекой Ботсваны. С того первого, памятного ему посещения этой страны, он ни разу не был в Габороне. Находившийся там филиал не требовал его присутствия. Он нормально функционировал, а для решения особо важных вопросов президент филиала сам прилетал в Лондон. Вот и сейчас управляющий филиалом звонил, чтобы уточнить их встречу. Неожиданно для себя Джеймс сказал:
— Нет, приезжать не надо. На этот раз изменим обычаю — я сам прилечу в Габороне. Что когда? — переспросил он, а на услышанный им взволнованный монолог ответил: — Вот и хорошо, что самолет сегодня, — Джеймс посмотрел на часы, — я как раз успею на рейс. — Он отключил телефон и обратился к продавцу: — Доставьте, пожалуйста, эту брошь в отель «Конкорд Сен-Лазар», мисс Саре Гренвилл. — И Джеймс Мортимер отправился в аэропорт.
Габороне, как и в первый раз, не произвел на Джеймса особого впечатления, но приземистое здание аэропорта радовало современным сервисом, а на улыбающейся физиономии встречающего его Генри Кроултона была написана неподдельная радость. По дороге в отель Джеймс нашел все-таки некоторые изменения: стало больше красивых зданий, огромный рынок, напоминавший клоаку, перенесли куда-то из центра, а на его месте возвышался отель «Хилтон».