Роковая женщина
Шрифт:
— Но вы сказали, что она, — кивнула я на торчавшего из воды идола, — не потерпела другой «Роковой женщины» в одной воде. Как она могла уничтожить корабль?
— Не знаю. Я не такая умная.
— Возможно, ваши Огненные люди знают, — вырвалось у меня.
Она долго не отвечала. Наконец, заговорила:
— Она все видит…
— Кто?
Она кивнула на идола.
— Сейчас следит за нами.
— Неужели? — подзадоривала ее я.
— Видит вас, меня. Знает, что мы сидим и говорим о ней.
—
Щука испуганно прикрыла ладонью рот и быстро замотала головой.
— Пятнадцать лет назад в нее вселилась душа.
— Всего пятнадцать лет? Я поняла, что она стоит здесь с начала мира.
— Этойдуше только пятнадцать лет. До нее были другие. Эта нетерпелива. Хочет вырваться на волю. Это душа Кароки.
— Кого?
— Она захотела мужа другой женщины, и жена ушла и собрала в лесу траву. Она умела сварить из нее, что ей было нужно, и подлила варево в чашу разлучницы. Та умерла в муках, но и жену тоже казнили. Повесили на вершине вон того дерева, что смотрит на Какалоту, и оставили на ночь, а когда пришли утром, ее душу захватила скала. Будет сидеть в ней до тех пор, пока ее место не займет другая.
— Странная, однако, легенда!
— Это роковая женщина… та, что любит и тайно вожделеет чужого. Всегда водились такие женщины и сейчас есть — по всему свету разбросаны. Пытаются увести чужих мужей, варят ядовитое зелье, а когда их ловят и вешают на дереве напротив изваяния, то их души захватывает камень, и они сидят, пока не придет замена.
Я чувствовала, как у меня по спине пробежал холодок, несмотря на еще высокое солнце.
Нарочно меня выслеживала, чтобы в назидание рассказать легенду?
Я не отрываясь смотрела на каменное изваяние. И в самом деле, очертания его отдаленно напоминали женскую фигуру. Она словно тянула руки — ко мне! Это я возжелала чужого мужа! Вот еще глупость. Сначала потерялась в лесу и ударилась в панику, потом, усталая и перегревшаяся, раскрыла уши перед невежественной старухой, злобным созданием, пышущим ненавистью ко мне.
Или она гипнотизировала меня?
Этого я не могла ей позволить.
— Как, однако, изнуряет эта духота, — зевнула я. — Никак не могу привыкнуть. Пойду-ка потихоньку обратно.
Она молча кивнула.
Я поднялась. Удаляясь, я чувствовала неодолимое желание обернуться и убедиться, смотрит ли она мне вслед, — и еще раз глянуть на торчавшую из воды скалу.
Но чем дальше я уходила от Щуки и ее «Роковой женщины», тем больше ко мне возвращался мой здравый смысл.
Темные сказки! Неужто поддамся им?!
21
Я не удержалась, рассказала о происшедшем Шантели.
— Старая колдунья пыталась нагнать на тебя страху.
— Должна, признаться,
— Это входило в ее намерения. Не хочешь ли успокоительную таблетку?
— Нет, благодарю. Я совершенно спокойна.
— Как всегда! — Она улыбнулась. — Верней, почти всегда. Анна, ты сама на себя не похожа, с тех пор как сюда приехала. Позволяешь, чтобы тебе бередили душу.
— Сказывается это место. Оно такое странное.
— Ты ведь родилась в Индии. Должна бы быстрей приспособиться. Или рассчитывала, что на острове царят нравы английского городка?
— Все здесь какое-то не такое. Чуть шагнешь в сторону, сталкиваешься с первобытной дикостью.
— Да уж, тут не до условностей, столь любезных нашей дорогой королеве, — иронизировала она. — Ну, хватит хмуриться, нам осталось терпеть недолго.
— Что будет с Моник после твоего отъезда?
Она пожала плечами.
— Меня наняли, чтобы доставила до места. Я не обещала, что останусь. Она может умереть завтра, а может протянуть еще годы. Смею тебя уверить, я не желаю растрачивать свою золотую юность в этом Богом забытом уголке. Полно хмуриться. Можешь быть уверена, мы с тобой отбудем на доброй «Невозмутимой леди».
— По-моему, ты что-то замыслила.
Она замялась. Наконец, сказала:
— Я чувствую, тут что-то затевается… можно сказать, нутром чую. Разве я не говорила тебе, что у меня потрясающая интуиция?
После Щуки беседа с Шантелью была равнозначна возвращению в цивилизацию. Между тем она спросила:
— Ты-то хочешь отсюда уехать, Анна?
— Я была бы в полном отчаянии, если бы меня здесь оставили. Все равно что очутиться в темноте, быть отрезанной от людей. Шантель, как поведет себя твоя пациентка, когда узнает, что муж надолго уезжает?
— Крови потребует, — шутливым тоном ответила Шантель.
— Я могла бы попробовать найти работу в Сиднее.
— Зачем? Впрочем, можешь не отвечать. Похоже, ты в самом деле без памяти от своего капитана. И, в своем духе, решила, что единственным порядочным выходом для тебя было бы поскорее убраться из его жизни.
Я не отвечала, и она ласково шепнула:
— Бедненькая Анна! Вот тебе мое слово: я не дам тебя в обиду. Все будет в порядке.
— Я могла бы дать объявление в газете…
— Ты паникуешь, Анна.
— Кажется, да. Это из-за Щуки и того, что она наговорила о каменном изваянии. Что если что-нибудь случится? Вдруг умрет Моник, и…
Я могла не продолжать. Шантель перебила:
— Я этого не допущу. Во всяком случае, не так, как ты опасаешься. Я не дам этому случиться.