Роковое наследие
Шрифт:
— А не посидеть ли нам в кабачке за стаканчиком доброго вина? — предложил Грим.
— Да, и желательно без всяких добавок. — Фрад взглянул на Анаис.
— Я не смогу составить вам компанию, — сказала она и качнула головой в сторону Тамии.
— Сама травит, сама лечит. Универсал, — осклабился Фрад.
— Дошутишься, коротышка, — прищурила глаз Анаис. — Подсыплю тебе гелейный корень.
— Что за дрянь?
— Одно из побочных действий — половая слабость.
— Это не женщина. Это злобная ведьма! — возмутился
Утром Тамия с трудом открыла глаза. Голова раскалывалась, тело болело так, словно ночью по нему проскакал табун лошадей. Во рту пересохло. Кто-то поднес к губам чашку, Тамия жадно глотнула.
— Ну, как ты?
— Ох, — только и смогла выдавить Тамия.
— Все обойдется. Кризис миновал.
Через день Тамия и думать забыла о странной болезни, которая так внезапно ее скрутила и так же быстро прошла. Сиблак и Монтинор наперебой рассказывали девушке о своих приключениях в кабаке, демонстрировали многочисленные ссадины и синяки — свидетельства ратных подвигов. Причем с каждым разом история обретала все новые подробности. Анаис время от времени бросала на них угрюмые взгляды, особенно, когда к юнцам присоединялся Фрад и в красках расписывал, как уложил верзилу, который подбил ему глаз.
Несмотря на то, что Тамии по-прежнему приходилось прятаться, она принимала участие в подготовке спектаклей: помогала с декорациями. Качественные иллюзии хорошо смотрятся, но на призрачный стул лучше не садиться. Тамия расставляла и раскладывала мелкие предметы, вроде книг, пепельниц, подсвечников. Была в одном спектакле сцена с убийством. Орудием служил тяжелый канделябр, и Грим настаивал на достоверности: Фраду, чтобы не заработать шишку, приходилось подкладывать под берет подушечку.
Тамия с интересом наблюдала за тем, как актеры репетируют, гримируются, обсуждают игру друг друга…
Грим, закончив с туалетом, поправил бант на шее, надел парик и приосанился, красуясь перед Тамией в облике мелкопоместного князька. Илинкур воспользовался этим и первым уселся перед зеркалом. Внимание Тамии, к неудовольствию Грима, тут же переключилось на него.
Илинкур подцепил пальцем краску и замазал ею рубец. Взял кусочек пробки, обуглил ее над пламенем свечи, подул. Когда потухла последняя искорка, начал ставить на лбу и щеках точки и растирать их. Затем он сделал два-три пятна темно-красной краской, достал пуховку и припудрил лицо.
— Может, добавить серовато-желтого оттенка дряхлости? — обратился Илинкур к Гриму, как к признанному мастеру.
— Молодость и старость, дорогой мой, не на коже, а в глазах, — назидательно сказал тот. — Но ты и сам это прекрасно знаешь. Стоит, пожалуй, обозначить резкие черточки вниз от углов рта.
Понаблюдав за процессом преображения, Грим подошел и собственноручно оттенил Илинкуру нижнюю губу.
— Видишь, Тамия, этот штрих придает вид бессильно опустившейся нижней челюсти.
Плешивый парик с заплетенной косичкой дополнил картину. Илинкур, кряхтя, поднялся с табурета. Казалось, он съежился и стал меньше ростом. Перед Тамией стоял дряхлый старик. Его грудь ввалилась, живот, напротив, выпятился вперед, глаза потухли. Эта развалина, шаркая ногами, прошлась по гримерной.
— Поразительно! — в восторге прошептала Тамия.
Актеры зааплодировали.
— Ёфф! — раздалось из-за перегородки, которая разделяла и без того тесную гримерную на мужскую и женскую половины. — Проклятые крючки!
— Тамия, помоги Анаис, — попросил Грим. — У нее опять волосы запутались в застежках, а нам начинать через десять минут.
Когда девушка вышла, он тяжело вздохнул. Давно у Грима не было благодарного и восторженного почитателя, вернее, почитательницы. В его возрасте такое особенно ценится. Только что он лишил себя тайного удовольствия — восхищения профессионализмом со стороны молодой красотки. Ведь Гримом его назвали не случайно. Это театральное имя он получил от родителей, когда обозначился его талант: умение при помощи красок создавать образы.
Тамия в нерешительности остановилась, увидев оголенную спину Анаис. Она запросто входила на мужскую половину, заставляя молодых актеров сильно смущаться — здесь же сама растерялась. Огрехи неполной трансформации.
Анаис нещадно драла волосы, пытаясь освободить запутавшиеся пряди.
— Я помогу, — спохватилась Тамия.
— Ненавижу эти архаичные застежки, — процедила Анаис сквозь зубы. — На кой, спрашивается, их использовать, если я все равно не поворачиваюсь к зрителям спиной.
— Достоверность и еще раз достоверность, — послышался голос Грима.
— Маразм и еще раз маразм, — откликнулась Анаис.
Тамия тем временем освободила ее волосы и занялась крючками. Когда дело уже подходило к концу, выяснилось, что пара застежек пропущена, и ворот перекосился. Пришлось начинать все сначала.
— Что это? — спросила Тамия, заметив на спине у Анаис рубец.
— Ты о чем?
Тамия прикоснулась пальцем к бугристой коже.
— Ах, это. Клинок, — последовал ответ. — Пришлось наспех прижигать рану.
Анаис повернула голову, пытаясь рассмотреть спину, и платье соскользнуло у нее с плеч. Тамия замерла.
— Неужели так ужасно? — нахмурилась Анаис. Она завела руку за спину и пробежала пальцами по шрамам. — Я к ним привыкла. Вот здесь, — нащупала Анаис, — была колотая рана. Кинжал. А это, — пальцы перекочевали на бок, и она на секунду задумалась, — это от меча. Есть еще, если тебе интересно. Везет мне… вернее, не везет.
— Девушки, поторопитесь, — окликнул их Грим. — А вы, шалопаи, прочь отсюда!