Роковое наследство
Шрифт:
Ирен мигом отскочила от окна и увлекла за собой отца.
Винсент был совершенно спокоен. Казалось, события на кладбище весьма заинтриговали его. Похоже, они его даже забавляли.
– Интересно, за каким чертом они собираются раскурочить пустую могилу? – бормотал Карпантье. – Нет, право же, очень любопытно...
– А она пустая? – вслух подумала Ирен.
Винсент посмотрел на дочь, стоявшую в зыбком свете, едва пробивавшемся сквозь стекло, и вдруг отступил на шаг, точно пораженный в самое сердце внезапно мелькнувшей догадкой.
– Неужели ты считаешь, –
И, прежде чем Ирен успела ответить, Винсент добавил:
– Нет, нет, нет! Есть другое куда более подходящее место! Если бы ты видела, как там все устроено! Оно снится мне каждую ночь, и не по одному, а по двадцать раз! Это тоже склеп, а вернее, часовня, прекрасная часовня. В ней есть величие, которое возвышает душу, будто мысль о Господе Боге. Этот храм совсем маленький – и в то же время огромный, словно целый мир. Ах, доченька, доченька, какая ты счастливая – или несчастная: душу твою не сжигает мечта о богатстве!
Ирен печально улыбнулась.
– Для чего мне все это золото? Чем оно мне поможет? – прошептала она. – Сердце мое обманулось. Я презираю того, кто любил меня... и кого, кажется, любила я...
– Любить, любовь, – воскликнул Винсент, пожимая плечами, – тоже мне занятие!
Но он тут же замолчал, однако вскоре заговорил вновь.
– Ну, конечно, ты права. Это нужно Ренье. Он славный малый. Я тоже когда-то любил. Но любовь умирает, и после нее остаются лишь слезы. Золото бессмертно. Послушай! Женщина не может устоять перед демоном. Мужчина, который пленил твое сердце, – демон золота. Он стремился не к тебе, а ко мне. Это меня он искал. Но и во мне есть что-то сверхчеловеческое, раз я сумел избежать гибели. Меня спасло чудо – нет, десять, двадцать чудес!
Эту сверхчеловеческую силу дало мне золото. Я увидел его, и оно завладело моей душой. Демон боится меня, и он прав. Только я, один-единственный в целом мире, могу погубить его, похоронив под грудами его собственных сокровищ...
– О-о, – продолжал Винсент с оглушительным смехом, – я трудился месяцы, годы, читая старинные книги, где говорится о перегонных кубах, тигелях и ретортах, в которых черный свинец становится желтым, словно солнечный луч.
Мало этого! В ненавистной тьме, в тесном коридоре шахты, дробя уголь своей киркой, я изучал другую книгу – книгу собственных мыслей. И я придумал – слушай меня внимательно – придумал, как спрятать все сокровища мира у себя под мышкой. Посмотри на меня! Неужели ты полагаешь, что можно убить человека, защищенного всем золотом мира?!
Но Ирен больше не слушала отца. Тупая покорность овладела ею. Девушка ждала какого-то страшного несчастья, но не имела сил ни защищаться, ни бежать от грозящей ей неведомой беды.
Ирен подошла ко второму окну, которое было расположено напротив окна ее комнаты. Девушка увидела, что в ее собственном жилище темно...
Винсент последовал за дочерью. Он положил ей руки на плечи и продолжал говорить, однако речь его становилась
– Сколько ты хочешь получить в приданое? Мы ведь больше не увидимся, когда я стану хозяином сокровищ. Я исчезну. Меня не будет ни в раю, ни в аду. Я буду в золоте. Сколько ты хочешь? Я отправляюсь этой же ночью, сейчас, немедленно – и буду черпать из неистощимого источника, как черпают из океана. Так сколько ты хочешь?
– Отец, – ответила Ирен, – с кладбища больше не доносится ни звука... Тот, кого вы зовете демоном, сейчас вернется...
Винсент вздрогнул всем телом; можно было подумать, что чья-то грубая рука стащила Карпантье с небес на землю.
– Да, да, – пробормотал он, – мы же у него, мы же в ловушке. Ну так пойдем. Проводи меня к себе в комнату.
– Я не могу этого сделать, отец, – покачала головой Ирен.
– Почему? – удивился Винсент.
Коротко и не называя никаких имен, девушка рассказала о странной просьбе одной из своих знатных заказчиц, которая одолжила у Ирен комнату на эту ночь.
Винсент слушал очень внимательно; Ирен же продолжала:
– Но я могу предложить вам другое убежище. Графиня, о которой я вам говорю, знает вас; именно она приютила Ренье, которого преследовал враг, а враг у вас общий. Эта дама заинтересована в вас. Она щедро расточает свои милости и будет охранять вас, как охраняет Ренье и меня.
– Похоже на скрип открывающейся решетки, – перебил дочь Винсент Карпантье, приближаясь к окну, выходившему на Пер-Лашез. – Щедра на милости, говоришь? И хочет меня охранять?
Огромная туча затянула все небо; земля погрузилась во тьму.
Однако и во мраке можно было различить две-три тени, которые суетились вокруг могилы. Решетчатая дверца склепа, повернувшись на петлях, скрипнула во второй раз.
На секунду мелькнул красноватый свет, который изволила заметить и госпожа графиня; ей показалось, будто кто-то спустился в склеп; вскоре огонек мигнул, поднимаясь, и тут же исчез.
– Как зовут твою графиню? – спросил Винсент, и голос его на этот раз звучал твердо и отчетливо.
– Госпожа Маргарита де Клар, – ответила Ирен. Один из мужчин на кладбище проговорил:
– За окном итальянца кто-то есть. Голову даю на отсечение.
Винсент схватил дочь за руку.
– Я так и думал, – с той же твердостью сказал он. – Мы окружены Черными Мантиями. Ты знаешь в этом доме хоть одного человека, у которого могла бы попросить: убежища?
Ирен отрицательно покачала головой.
– Я живу одна, – ответила она. – Я никогда ни с кем, не заговаривала... О, отец, неужели графини де Клар нужно бояться точно так же, как господина Мора?
– Ее нужно бояться еще больше, – решительно заявил Винсент.
– Но ведь она – его смертельный враг, – изумилась Ирен. – Ах, отец, бедный мой отец, если бы вы только знали, в каком я страшном смятении. Я знаю, я чувствую, что мы стоим на краю бездны, но ничего не могу понять. И муки мои не передать словами.
Винсент холодно сообщил: