Роковое наследство
Шрифт:
И осталось одно только имя: Ренье! Ренье!
Ренье – первое воспоминание детства; именно о Ренье отец сказал ей: он любил тебя, как никто и никогда тебя не полюбит.
Девушка вновь видела перед собой ласковую улыбку, с которой ее прекрасный друг склонялся над ее колыбелью, вновь чувствовала, как он носит ее, крошку Ирен, на руках и разговаривает с ней, словно с маленькой женщиной, – с такой нежной добротой и горделивой мужественностью! О Ренье! Ренье! Брат и нареченный! Сердце и душа прошлых дней несчастной Ирен!
Есть ли бальзамы для сердца? И можно ли дать сердцу
Ах, если бы Ренье оказался здесь, Ирен на коленях умоляла бы его о прощении!
Шаги отца, довольно громко звучавшие в коридоре, стали тише, когда Винсент свернул за угол.
Ирен, чувствуя, что должна, что обязана принять решение, шагнула к двери.
В этот миг Винсент заговорил, возвысив голос; тон его был мрачным и угрожающим.
– Кто здесь? Я вооружен! В каждой руке у меня по пистолету! Если вы хотите преградить мне дорогу, вас ждет смерть!
Ему ответил другой голос, заставивший затрепетать взволнованное сердце Ирен:
– Это вы, отец? А где она?
И девушка, обезумев от радости, бросилась вперед с криком:
– Ренье! Благодарю Тебя, Господи! Это Ренье! Мой Ренье!
XX
ГОСПОЖА КАНАДА ИДЕТ ПО СЛЕДУ
Это и в самом деле был Ренье, с которым Винсент Карпантье столкнулся за поворотом коридора. Юноша стоял возле двери Ирен; эта дверь выходила прямо на лестницу. Он постучал три или четыре раза, но не получил ответа и уже наклонился, как человек, собиравшийся приложить ухо к замочной скважине, чтобы послушать, что же творится внутри.
Вооруженный пистолетом Винсент узнал Ренье только тогда, когда тот выпрямился. Тут Карпантье не без юмора поприветствовал молодого человека.
– Гляди-ка, гляди, да это, оказывается, ты, мой мальчик! – воскликнул Винсент. – Добрый вечер! Как дела? Ты явился весьма кстати, ты займешься нашей малышкой. Она слегка чокнулась, понимаешь. Это у нас семейное. Посторонись, дай мне пройти. У меня важное дело, и я очень спешу.
Ирен обвила руками шею Ренье и шептала:
– Прости меня, прости, я и правда обезумела. Не оставляй отца. Нам всем грозит смертельная опасность.
Радость лишает человека сил точно так же, как и горе. Ренье пошатнулся, когда Ирен поцеловала его.
– Вы под моей защитой, Ирен, – сказал юноша. – Не проходит ночи, чтобы я не сторожил ваше жилище. И сегодня я все видел, все слышал.
– Ну, будет, будет! – прервал его Винсент. – Об этом мы знаем побольше тебя. Я предпочел бы, чтобы ты туда не совался, потому что... потому что... впрочем, неважно. Когда мы были в Италии, твоя добрая матушка, заболев, провела у нас в доме несколько дней. Моя жена, святое создание, научила ее молиться Богу. В горячечном бреду твоя несчастная мать говорила нам странные вещи и, когда упоминала твоего отца, всегда кричала: демон! Что не мешает тебе быть ангелом. Поцелуй меня, если хочешь, и дай пройти.
Ирен вступила в разговор.
– Что ты узнал, мой Ренье? – дрожащим голосом спросила она. – Умоляю тебя, не оставляй отца! Он собрался отправиться за сокровищами...
И тут же девушка громко вскрикнула,
– Никогда не произноси этого слова! – прошипел он. – Бог испепеляет своих детей, дерзнувших коснуться святыни! Это моя святыня. И не смей покушаться на нее!
– Те тоже говорят о сокровищах, спрятанных под стеной кладбища, – пробормотал Ренье. – Это слово то и дело звучит в ночи...
На лестнице низкий приглушенный голос произнес:
– Они приближаются! Погаси свет, господин Канада.
– Я пройду по их трупам! – вскричал Винсент, вскидывая пистолет. – Сколько их? Сотня? Тысяча? Расступитесь, освободите место! Или этой ночью, или никогда!
Он яростно оттолкнул Ирен, которая судорожно цеплялась за его рукав, и занес стиснутый кулак над головойРенье...
– Кто там еще? – спросил все тот же грубый голос с лестницы. – Ты что, не один, Канада?
Эшалот – а мы вынуждены внезапно обнаружить его присутствие, но ведь никто и не сомневался, что он стоял рядом с нашими героями на площадке, – так вот Эшалот спокойно ответил:
– Не беспокойся, Леокадия, но веди себя осторожно. Тут все знакомые: малышка-вышивальщица из квартиры напротив, мой давний приятель господин Ренье – художник с Западной улицы, о его неприятностях с шевалье Мора я тебе рассказывал. И господин Карпантье, бывший архитектор, который слегка свихнулся из-за своих бед и несчастий. Иди-ка погляди. Я крепко держу его.
С этими словами Эшалот стальными руками обхватил Карпантье со спины поперек туловища. Винсент отчаянно защищался.
А Эшалот продолжал говорить все с тем же спокойным и ласковым тоном, хотя руки достойного супруга госпожи Канады сжимали Карпантье в железных объятиях.
– Так вот, молодой человек и мадемуазель Ирен, мы по-дружески предлагаем вам приют, пока вы не выпутаетесь из той опасной истории, в которую попали и о которой я узнал, подслушивая – ради вас самих – под дверью с семи часов вечера до этой минуты. Честно скажу, что поясница у меня просто разламывается. Так прошу вас, окажите любезность и пожалуйте в дом госпожи Канада, моей дражайшей жены, чьим законным супругом я и являюсь, нося ту же фамилию – господин Канада.
– И входите побыстрее, – поторопила бывшая укротительница, перескакивая через последние ступеньки. – Вся шайка уже топчется на крыльце. Черт побери! Какие мерзавцы! Но я не в первый раз сражаюсь с этими чудовищами, вырывая у них из лап невинных людей!
Винсент, затихший в мощных объятиях Эшалота, больше не сопротивлялся и позволил подвести себя к двери. Ренье сказал:
– А я ведь узнал вас, дружище, вы – Эшалот, мой бывший натурщик.
– Совершенно верно, а теперь, после женитьбы – мирный рантье. Как у вас дела?
– Эшалот – замечательный человек, – вступила в разговор Ирен, – мы можем смело воспользоваться его гостеприимством.
– Предложенным к тому же с разрешения моей достопочтенной супруги, – подхватил Эшалот, открывая ногой дверь своей квартирки. – Здесь, у нас, вы в полной безопасности и можете вскричать: «Благодарим Тебя, Господи! Мы спасены! Мы спасены!» – как восклицают в театре.