Роковое очарование
Шрифт:
Когда Саманта вошла в кухню, он видел только соблазнительные очертания ее упругой груди и соски, просвечивающиеся сквозь тонкую ткань. Ее растрепанные волосы напомнили ему о том, как неистово она запрокидывала голову, когда, оседлав, доводила его до исступления…
Желая доказать себе, что Сэм для него ничего не значит, Рафаэль даже пытался соблазнить любовницу своего друга на сегодняшнем приеме. Он флиртовал с ней, дал свою визитную карточку, но все было тщетно. Он так и не смог пробудить в себе интерес к ней. В итоге Рафаэль обидел своего приятеля, что было не в его правилах, но так ничего и не доказал
– Смириться? – переспросил он с язвительной мягкостью и возликовал, увидев, что она побледнела. – Мне кажется, я и так закрыл глаза на твой обман и подстраиваюсь, как могу, под сложившуюся ситуацию. Ты думаешь, я поселился бы в твоем доме, если бы мне было наплевать на своего сына? Неужели ты считаешь, что существует какая-то другая причина того, что я стремлюсь держать тебя в поле зрения, устроив на свой завод? Я всего лишь хочу быть уверенным, что ты не обманешь меня снова, – презрительно добавил он.
Сэм побледнела еще сильнее. Его сердце заболело от ее несчастного вида, но он не мог остановиться.
– Мы оказались в этом положении по твоей вине. Ведь ты думала, что поступаешь правильно. Теперь я буду решать, что правильно, а что – нет. И смириться с этим придется тебе.
Заявление Рафаэля о том, что он печется лишь о сыне, когда на самом деле он просто хотел уколоть ее, взбесило Сэм.
– Возможно, тебе кажется, что ты жертвуешь многим ради сына, Рафаэль, но что, если тебе это наскучит? Майло говорил о тебе целый день. Он боится, что ты забудешь покатать его на машине. Ему необходимо общение с мужчиной. И он будет безутешен, когда ты исчезнешь из его жизни, – тяжело дыша, произнесла она. – Именно от этого я пыталась уберечь его. Майло очень раним. Он не понимает, что происходит между нами. Ты можешь сколько угодно наказывать меня, Рафаэль, но мы оба должны думать, в первую очередь, о сыне. Сколько раз мне надо извиниться, чтобы доказать тебе, что я жалею о своем поступке?
– Почему ты уверена, что я собираюсь исчезнуть из его жизни? – невозмутимо спросил Рафаэль.
– Ты знаешь, что я права. Ты не останешься здесь навсегда. Рано или поздно ты уедешь. Майло будет расстроен и растерян.
Рафаэль приблизился к ней, и от испуга ее дыхание стало прерывистым. Инстинктивно она сделала шаг назад:
– Это была плохая идея. Тебе надо съехать отсюда, пока он не привязался к тебе. Ты можешь навещать Майло. Когда ты уедешь в Италию, он не будет сильно по тебе скучать. Надо установить некоторые рамки…
– Рамки? Наподобие тех, которыми ты отгородила себя и Майло от меня, не сообщив мне о его существовании?
– Ты был против любых обязательств, Рафаэль. Ты сам говорил мне это, и не раз. А ребенок – это ответственность на всю жизнь.
– Как ты смеешь поучать меня? – в запале воскликнул он. – Ты родила его, и между вами существует заложенная природой привязанность друг к другу. Я же был лишен этого по твоей милости. Мне приходится с нуля налаживать отношения с сыном, когда его личность уже практически сформирована.
Рафаэль встал напротив нее, и Сэм на мгновение потеряла голову, уловив запах, исходивший от него. Ее гнев вступил в неравную схватку с нарастающим сексуальным возбуждением.
– Я готов
– Я согласна попытаться, Рафаэль. Но рано или поздно тебе придется меня простить, иначе мы никогда не сдвинемся с мертвой точки.
После того как Сэм ушла, Рафаэль еще долго стоял на том же месте. Его сердце бешено билось. Она не подозревала, что он еле-еле сдержался, чтобы не схватить ее и вновь не почувствовать опьяняющий вкус женских губ.
«Рано или поздно тебе придется меня простить», – эхом отдавались в голове ее слова. Рафаэль вспомнил Сэм в тот день в больнице. Ее бледное, будто обескровленное, лицо не выражало ничего, кроме страха. Он тоже был жутко напуган тогда. Рафаэль действительно испытал постыдное чувство облегчения в тот момент, когда ушел от Сэм, оставив ее наедине с горем. Он панически боялся глубины тех чувств, которые пробуждала в нем эта женщина.
Впервые Рафаэль задумался над тем, как поступил бы, окажись он на ее месте. Если бы он был уверен, что один из них не хочет ребенка? Ему пришлось признать, что он сыграл не самую благовидную роль.
Невольно ему припомнилось то, что Сэм однажды рассказала ему. Этих задушевных разговоров после соития, которые любили женщины, он боялся, как огня. Но в тот раз все было не так. Сэм начала было говорить что-то и тут же замолкла. Рафаэль сам попросил ее продолжать. Она рассказала ему, как однажды, когда ей было шесть лет, ей не спалось ночью. Она спустилась вниз и увидела, как ее отец тихо плачет над фотографией покойной жены, матери Сэм.
– Он разговаривал с ней… с фотографией… Спрашивал ее, как ему справиться со мной, ведь я девочка. «Если бы она была мальчиком, я знал, что делать… Не понимаю, как мне поступить и о чем с ней говорить». После этого я пошла наверх, в ванную комнату, нашла ножницы и отрезала свои волосы, которые тогда были очень длинными. Когда наша экономка увидела меня на следующее утро, она вскрикнула и уронила тарелку. А мой отец ничего не заметил. – Ее губы дрогнули. – Он был слишком погружен в себя, стараясь найти хоть какой-то выход, решение проблемы. А мне тогда казалось, что я могу попытаться стать ему сыном…
Ее рассказ многое объяснил Рафаэлю. Он понял, откуда у Сэм врожденная неуверенность в себе, эмоциональная закрытость, привычка скрывать свои чувства. Он тоже знал, что значит иметь равнодушного отца. Его собственному отцу после того, как его бросила жена, было не до Рафаэля, и он редко проявлял интерес к сыну. В глубине души Рафаэль знал, что возрождение семейного бизнеса было некой попыткой заслужить внимание отца.
Это произошло в те выходные, которые они провели вместе в его palazzo. Ради этого Рафаэль отложил важную деловую поездку – он слишком сильно хотел Сэм. Именно после этого он понял, насколько она опасна для него, и решил порвать с ней.