Роковой мужчина

Торнтон Элизабет

Розамунда на миг умолкла и принужденно рассмеялась:

— Бедный Ричард! Мне и в голову не приходило, что ты так серьезно отнесешься к этой нехитрой выдумке.

Ричард молчал, недоверчиво глядя на нее… и тогда Розамунда вновь рассмеялась и шагнула к нему.

— Мне бы тоже хотелось расстаться без обид и сожалений, — продолжала она с улыбкой, надеясь, что Ричард никогда не узнает, чего стоила ей эта улыбка! — По правде говоря, я всегда с удовольствием буду вспоминать это занимательное приключение… и когда-нибудь непременно расскажу о нем своим детям.

С

этими словами Розамунда протянула ему руку.

— Итак, Ричард Мэйтленд, — сказала она, — простимся сейчас. В Твикенхэм-хаус мы вряд ли будем видеться часто.

Этот жест, эта небрежная речь отчего-то слишком глубоко задели Ричарда… быть может, потому, что Розамунда заговорила о своих будущих детях. Кто же станет отцом ее детей? Уж, верно, не принц Михаэль — она сама рассказывала, что он не только щеголь, но и распутник. Быть может, у нее в запасе имеется более достойный претендент на ее руку и сердце? Однако более всего уязвило Ричарда то, что ему предназначили роль героя занимательной истории для будущих детишек Розамунды.

Черта с два!

Он мельком глянул на ее протянутую руку.

— Отчего же так официально? — осведомился он. — После всего, что нам довелось пережить вместе, разве я не заслужил хотя бы прощального поцелуя?

Уж он оставит этой девчонке воспоминание, над которым не так-то легко будет посмеяться! С этой мыслью Ричард рывком притянул к себе Розамунду и впился губами в ее губы.

На миг девушка окаменела, словно превратившись в мраморную статую… это длилось всего мгновение. Кровь в ее жилах вскипела от этого дерзкого, жгучего, пьянящего поцелуя — и, не сознавая, что делает, Розамунда прильнула к Ричарду и обвила руками его шею.

Тонкий, сладостный, греховный аромат гардении ударил ему в голову, точно крепкое вино. Ричарда поразило даже не то, с какой страстью Розамунда отозвалась на его поцелуй — скорее уж он был до глубины души потрясен тем, что сам так легко и охотно поддался страсти.

И куда только девалось его хваленое самообладание!..

Задыхаясь, он осыпал поцелуями ее лицо, целовал полуприкрытые, влажно блестящие глаза, дрожащие губы, завитки волос на разгоряченных висках. Жаркий, невнятный шепот срывался с его губ, и он все теснее прижимал ее к себе, упиваясь сладостной податливостью ее нежной плоти…

Боже, почему Розамунда не остановит его? Почему он сам не остановится? Еще немного — и будет поздно…

Неимоверным усилием воли Ричард вынудил себя разжать объятья и отступить. Розамунда, ничего не понимая, потянулась к нему, но у него уже хватило сил отступить еще на шаг.

— Ричард, — выдохнула она. — Почему?..

Бог свидетель, как ему не хотелось причинять ей боль! И все же выбора у него не было. Что бы их ни связывало — все должно закончиться здесь и сейчас. И уже закончилось, если бы он не потерял голову. Поразительно, какую власть обрела над ним Розамунда! Ни одна женщина прежде не сводила его с ума.

Он перевел дыхание и постарался принять небрежный вид.

— Да потому, — сказал он, — что наш невинный

прощальный поцелуй зашел слишком далеко. Такое порой случается между мужчиной и женщиной. Напрасно я все это затеял, вот что. — Ричард приложил все усилия, чтобы в голосе его прозвучали насмешка и легкое сожаление, но не более того. — И не вздумай придавать этому слишком большое значение. То, что сейчас произошло, ровным счетом ничего не значит.

Если бы только Розамунда влепила ему пощечину, изругала, плюнула бы ему в лицо — ведь ничего другого он и не заслуживал! Но она, помолчав немного, посмотрела на него долгим взглядом и негромко произнесла:

— Прощай, Ричард! От души желаю тебе удачи во всем, что бы ты ни задумал.

С этими словами Розамунда повернулась и вышла из гостиной.

Ричард почувствовал себя последним негодяем.

В коридоре он лицом к лицу столкнулся с Хью Темплером. Хью только глянул на мрачное, как туча, лицо Ричарда и понимающе усмехнулся.

— Силы небесные, что же такого сказала тебе эта амазонка?

— Только то, чего я заслуживал. И не смей называть ее амазонкой.

Хью выразительно приподнял брови.

— Чем же ты заслужил ее немилость?

— Догадайся, — сквозь зубы процедил Ричард. — Проявил, как всегда, свое несокрушимое обаяние.

— А она, стало быть, изничтожила тебя своим острым язычком?

— Да нет. Совсем наоборот.

Хью озадаченно посмотрел на друга, но благоразумно промолчал.

У двери в спальню Ричарда Хью остановился и, положив руку ему на плечо, сказал:

— В моей комнате нас ждет Харпер, а при нем — бутылочка твоего любимого коньяка и виски для меня. Нам есть что отпраздновать, Ричард. Если хочешь знать мое мнение, дела обернулись не так уж плохо.

— Совсем неплохо, — согласился Ричард без тени воодушевления.

Они пошли дальше. Помолчав немного, Хью осторожно заметил:

— Я слыхал, что принц Михаэль по-прежнему первый претендент на руку леди Розамунды. Что же, это было бы только разумно, верно? Он, как и она, знатен, да к тому же влиятелен. У них много общего, и…

Ричард резко остановился.

— Прекрати, — сухо бросил он. — Я знаком с этой девушкой от силы неделю… и уж поверь, у меня хватило ума не влюбляться в нее. Можешь не читать мне нотаций. Между мной и леди Розамундой ничего нет.

Хью понимающе прищурился.

— Разумеется, — с подозрительной легкостью согласился он.

— И все равно, — продолжил Ричард, когда они пошли дальше, — насчет принца Михаэля ты ошибаешься. Розамунда никогда не станет его женой, потому что он глуп как пробка.

— Это она сама тебе сказала?

— Он ей не нравится, — буркнул Ричард, уходя от прямого ответа.

Хью его слова явно позабавили.

— Друг мой, для женщин ее круга чувства не имеют значения. Эти титулованные особы совсем не то, что мы, простые смертные. Они выходят замуж и женятся для того, чтобы поддержать фамильную честь и продолжить род. Леди Розамунда станет женой того, кого выберет для нее родня.