Роковой оберег Марины Цветаевой
Шрифт:
— Это голословное обвинение, которое не имеет под собой доказательной базы, — оборвал адвоката Андрей. — Вы можете доказать, что именно я перевернул вещи вашего доверителя?
— Кроме вас, больше некому, — буркнул адвокат. — Из номера ничего не пропало, значит, это были не воры. Но кто то что то искал, это видно невооруженным глазом. Мы не стали обращаться в полицию, хотя у нас есть свидетели, способные подтвердить в суде, что в отсутствие постояльцев в номер Лурье кто то входил и что то искал. Это видно по записи видеокамер в коридоре отеля. Возможно, вам и удастся убедить присяжных, что это были не вы, но судебного процесса не избежать.
— Бог простит, — выдохнул Андрей, и мне показалось, я слышу, как скрипнули его зубы.
— Значит, вы не в претензии? — обрадовался адвокат французов, не уловив настроения хозяина дома. — Тогда давайте подпишем мировое соглашение и не будем портить друг другу жизнь.
Зашуршала бумага, послышался облегченный вздох, и отчим раздраженно проговорил:
— Что то еще? Может, вы ждете, что помимо этого документа я дам вам устные заверения, что снова не приду в номер к Франсуа Лурье и не стану рыться в его вещах?
— Было бы неплохо, — подхватил собеседник отчима.
— Считайте, что вы их получили. Тем более что ни я, ни мои близкие никогда ничего подобного не делали. Я догадываюсь, господин адвокат, для чего вы придумали историю с незаконным вторжением в номер. Я уважаю чужой труд, поэтому понимаю, что вы отрабатываете свой гонорар всеми возможными способами, на какие у вас хватает совести. Но имейте в виду, что ложь в таком неприкрытом виде мне претит. Всего хорошего, мне пора к сыну. Юре нужно ложиться спать.
Я надевала тапочки, когда в прихожую выскочил высокий крепкий мужчина в отлично сшитом костюме, чуть не сбив меня с ног кожаным портфелем. Он бросил на подзеркальник визитку, сдернул с вешалки пальто и вышел из дома, хлопнув дверью.
— Привет, — заглянула я в гостиную. — Все в порядке?
— Добрый вечер, Женька, — откликнулась Вероника, наливая в бокал сухое вино. — Как тебе сказать? Лурье предпринимают попытки оклеветать Андрея, чтобы в глазах присяжных выглядеть жертвами.
— Иногда такой номер проходит, и этот ушлый тип, их адвокат, должно быть, подумал, что попытаться в любом случае стоит, — усмехнулся Андрей.
Отчим расхаживал перед пылающим камином. В руках он держал одного из героев «Винни Пуха», игрушечного Тигрулю, сердито похлопывая им себя по ноге.
— Где Юрик? — осведомилась я, затаскивая в комнату подарки. — Я ему кое что принесла!
— Жень, ну зачем ты, — смущенно откликнулся отчим. — Юрик и так получил сегодня кучу игрушек. Истратила бы лучше деньги на себя.
— Это не от меня, Василий просил передать, — улыбнулась я.
— Неси наверх, там Ольга Владимировна, они с Юриком перед сном играют, — подсказала Вероника.
Я поднялась на второй этаж и еще на лестнице услышала задорный смех братишки и его радостные выкрики: «Аф, Аф!»
— Бося, Босенька, иди же сюда! — звала собачку домработница.
Я приоткрыла дверь и заглянула в комнату.
— Привет привет! Кто к Юрочке пришел? Женя пришла! Игрушки и конфетки принесла! — пропела я голосом Козы из сказки.
Юрик с радостным визгом бросился ко мне, и я, подхватив малыша на руки, закружила с ним по комнате.
— Бося отказывается от еды, — пожаловалась Ольга Владимировна. — Мы с Юриком хотим покормить ее любимыми печеньками с беконом, а Босечка забилась под кровать и дрожит. Должно быть, заболела. Убежала то без одежки, а на улице мороз.
— Подождите, когда это Бося убегала? — растерялась я, не припоминая ничего подобного.
— В тот вечер, когда Марьяночку убили, — прошептала женщина, виновато глядя на меня.
Я с удивлением смотрела на домработницу, а она торопливо рассказывала:
— Я не хотела вам говорить, не до того было. Василий в тот день ударил Босю ногой, она перенервничала. Марьяна Федоровна сильно шумела, когда вернулась с выставки, и Бося, должно быть, снова испугалась. И когда я открыла дверь, чтобы идти домой, собачка выскочила на улицу, пролезла под калиткой и побежала к лесу. Я ловила ее минут сорок, а потом, когда поймала, побоялась нести к вам. Марьяна была не в духе, не хотелось попасться ей под горячую руку. Я же понимала, что мне за Босю влетит по первое число.
— Когда же вы принесли собаку домой? — никак не могла я вникнуть в суть ситуации.
— Утром, когда пришла на работу.
— То есть Боськи всю ночь не было дома? — растерянно спросила я, окончательно переставая что либо понимать.
— Не было, — подтвердила женщина.
— С кем же тогда гуляла крестная Юрика? — протянула я, недоверчиво глядя на Ольгу Владимировну. — Вероника говорит, что в момент убийства мамы как раз выгуливала собаку. Их вместе с Босей видела продавщица, отпустившая Веронике сигареты. Что то я не пойму, как это может быть. Мне даже интересно. Ольга Владимировна, пойдемте, спросим.
Подхватив поудобнее малыша, я спустилась по лестнице. За мной следом шла домработница, прижимая к груди трясущуюся в ознобе собачку, которую нам с трудом удалось вытащить из под кровати.
Завербовав Лучкову, Сергей Эфрон вознесся в глазах начальства на небывалую доселе высоту. Ему стали поручать задания, о которых он раньше и помыслить боялся. Организация и похищение генерала Миллера легли на плечи мужа Цветаевой, хотя лично он в операции участия не принимал, а только ее готовил. Но этого хватило, чтобы после пропажи генерала имя Эфрона всплыло при расследовании обстоятельств его исчезновения, и Сергея Яковлевича как ценного кадра спешно переправили в СССР. До этого в Советский Союз вернулась Ариадна, а Марина и Мур остались в чужой стране, без родных, без близких и средств к существованию. Со стихами тоже было нехорошо. За спиной М. коллеги литераторы шептались, что госпожа Цветаева бесстыдно раздвигает пределы обнажения человеческой души, что приходит в литературу в папильотках и купальном халате, и чутья к тому, что дозволено и что не дозволено, у поэтессы нет и в помине. Из за многочисленных романов бывшие соотечественники называли Марину Казановой в юбке, уверяя друг друга, что в ней нет ничего от женщины, что она обуреваема дьявольской гордыней. А после предательства Эфрона так и вовсе стали сторониться как зачумленной. Время от времени, бегая по Парижу в поисках переводов, чтобы хоть немного поддержать материально себя и Мура, Цветаева видела Верочку Лучкову. Ее соперница по Родзевичу отлично выглядела и, судя по всему, была вполне довольна жизнью.