Роковой подарок
Шрифт:
– Ну, на Остоженке всё хорошо, – заметила Маня. – Никаких особенных толп, машины все по дворам, за шлагбаумами.
– Так на Остоженке живут как у нас в Беловодске. – Максим пожал плечами. – Далеко от дома не уезжают, всех соседей и рестораны знают, по чужим местам не ходят.
Маня засмеялась:
– Я никогда об этом так не думала. А вы, должно быть, правы, Максим Андреевич!
Деревья потихоньку расступались, река сверкала всё ближе. Боковым зрением Маня заметила, что слева, у кромки леса кусты качаются из стороны в сторону, словно через них пробирается медведь.
– У
– Что? Какие медведи, где?
Максим приставил ладонь козырьком к глазам: солнце слепило – посмотрел и широким шагом двинул к лесу.
– Кто там ходит? – зычным голосом вопросил он. – Паша, это ты, что ли?…
Волька вдруг зарычал, кинулся было в высокую траву, вернулся и заметался.
– Что такое? – изумилась Маня. – Что за пляски?
Со стороны кустов раздались подряд два негромких сухих хлопка. Волька рванулся и нырнул в траву, Маня за ним. Какой-то человек убегал в лес, собака никак не могла его догнать, мешала высокая густая трава.
– Стой, стой! – кричала Маня то ли убегавшему, то ли своей собаке.
Наконец она выдохлась и остановилась. Из леса донёсся сдавленный вскрик и затрещали ветки.
– Волька, ко мне! Ко мне! Что за безобразие!
И тут Маня увидела Максима. Он почему-то ничком лежал в траве, раскинув руки.
– Максим Андреевич, зачем вы легли?! Вы что, упали?! Вам плохо?!
И как-то в одну секунду Маня вдруг поняла: зачем.
У неё потемнело в глазах, стало трудно дышать, и ноги сделались ватными. Она взялась рукой за какой-то куст.
«То берёза, то рябина, – пропел кто-то у неё в голове, – куст ракиты над рекой» [1] .
– Максим, – жалобно позвала Маня. – Вставай.
Она наклонилась над ним – в спине, прямо посередине, были два аккуратных отверстия, вокруг них белая рубашка потихоньку становилась красной.
– На помощь, – очень тихо проговорила Маня. – Кто-нибудь, помогите!..
– Нет, я не понял, зачем вы его застрелили.
Маня, усталая и несчастная, наклонилась вперёд, задрала на лоб очки и потёрла глаза.
1
Строчка из песни А. Пришельца «Наш край».
– Я никого не убивала, – в десятый раз повторила она с отчаянием. До этого она плакала, потом сердилась, а теперь пришла в отчаяние. – Вы что, не слышите меня?
– Нет, это вы меня не слышите, Мария Алексеевна, – с нажимом сказал молодой оперативник. – Мой вам совет – признайтесь сразу, вам же лучше! Сотрудничество со следствием всегда только на пользу! Мы ведь вас всё равно посадим, вы должны понимать.
– Господи, – пробормотала Маня. – Да что ж это такое?
«…То берёза, то рябина, куст ракиты над рекой…»– Рассказывайте, рассказывайте, – дружелюбно предложил оперативник, и Маня поморщилась от явной фальши, которая слышалась в его голосе. – В каких отношениях вы состояли с потерпевшим? Вы ему кто? Близкая подруга? Или просто знакомая?
Они
– Я не подруга и не знакомая, – забубнила Маня в одиннадцатый раз. – Я дружу с Романом Сорокалетовым, а он дружит с… Максимом Андреевичем, они партнёры по работе. Я собиралась писать роман об иконе Серафима Саровского, и Ромка, то есть, Роман Сорокалетов, сказал, что Максим как раз увлекается такими иконами и всё о них знает. Ну, они договорились, я приехала, Максим Андреевич показал мне свою коллекцию, а потом…
– На чем?
Маня не поняла:
– Что – на чем?
– На чем приехали?
– А, на такси, я говорила уже.
– Почему вы его отпустили?
– Кого?
Оперативник посмотрела на неё с отвращением:
– Таксиста, кого! Как вы собирались возвращаться, здесь не центр города!
– Понятия не имею, – честно призналась Маня. – Я об этом не думала.
– Всё наоборот, вы подумали! Вы застрелили хозяина и собирались скрыться через лес. Такси вам только помешало бы.
– А зачем я тогда вас вызвала? – устало спросила Маня.
Оперативник немного подумал:
– Нервишки, видать, сдали. Дамские у вас нервишки, вот и сдали. Ну? Будем признаваться или будем следствию голову морочить? Где орудие убийства?! – вдруг рявкнул он, поднялся и навис над Маней. Маня отшатнулась. – Куда вы его дели, ну?!
Волька у неё в ногах весь напрягся, зашёлся лаем и стал бросаться.
– Уберите собаку, а то пристрелю!
– Волька, нельзя! Ко мне!
Пёс оглянулся на хозяйку – глаза у него были налиты кровью, а хищная пасть скалилась, – всё же совладал с собой, отошёл и сел рядом. Короткая шерсть на загривке дыбилась.
– Мы ведь найдём ствол-то, – продолжал оперативник как ни в чем не бывало. – Вы его, небось, в кусты кинули? Или в реку?
– Я никого не убивала, и пистолета у меня нет и не было.
– Значит, будем продолжать голову морочить. Так и запишем. Откуда вы знали, что в доме никого не будет? Когда готовили преступление? Кто вам сказал?
Маня опять потёрла глаза.
– Я в этом доме в первый раз в жизни. С хозяином познакомилась только сегодня. О том, что в доме никого, кроме нас, не будет, я не знала и знать не могла.
– Да ведь всё это легко проверяется, – сообщил оперативник.
– Ну, так проверяйте!
– Да это лишняя работа! Вот вы подумайте сами, выгодно вам лишние задачи нам задавать или выгодней содействовать.
– Да в чем содействовать-то?!
– Признались бы давно, и поехали в камеру.
– Я не хочу в камеру! – завопила Маня. – Я никого не убивала! Вдоль опушки кто-то шёл, я подумала – медведь! Максим посмотрел и пошёл туда, он ещё какое-то имя назвал! Спросил, это ты? Моя собака кого-то погнала, я побежала за собакой, а потом два раза хрустнуло. Или сначала хрустнуло, а потом собака бросилась в лес, я не помню точно! Я подошла, а он лежит ничком, и руки раскинуты!.. Я его позвала, но сразу поняла, что он мёртвый. И я позвонила вам! Вы приехали и накинулись на меня!