Роковой романтизм. Эпоха демонов
Шрифт:
«Девушка без рук» (1812)
Однажды мельник попросил у дьявола богатства, а тот взамен попросил то, что у мельника за домом. Там оказалась дочь мельника, которую дьявол попытался утащить, но девушка оказалась слишком чиста душой, поэтому забрать ее с собой в ад Сатана не смог. Тогда он приказал мельнику отрубить дочери руки. Мельник послушно отрубает девушке руки, после чего она уходит из дома, скитается, пока в нее не влюбляется король, который берет ее в жены. У них рождается сын, а король тем временем воюет в далекой стране. Дьявол подменяет письма, и король получает известие, что его жена родила щенка. Нечистый подменяет и ответ короля, и королеву изгоняют. Она живет с сыном в лесу, у нее отрастают руки, а спустя семь лет король находит ее, и они возвращаются во дворец. В некоторых вариантах
«Вор в терновнике» (1815)
В названии этой сказки использовано слово, одновременно обозначающее и «вора», и «еврея». Мальчик покупает волшебную дудочку, и каждый, кто ее слышит, пускается в пляс. Мальчик находит еврея (которого зовут Еврей) и заставляет того танцевать на кусте терновника, пока тот не отдает ему все деньги. Мальчика хотят повесить, но он достает свою дудочку и не перестает играть, пока еврей не сознается, что он и сам украл золото. Еврея, конечно, казнят. Антисемитизм в действии.
«Жених-разбойник» (1812)
Жених одной девушки живет далеко в чаще леса, в жутком доме. Девушка приходит на свидание, но жениха не находит и, опечаленная, гуляет вокруг дома. Вдруг к ней подходит старуха, которая говорит, что ее любимый – на самом деле жестокий людоед, который заманивает девушек к себе, а после – съедает. Конечно, девушка не верит, и тогда старуха прячет ее. Когда жених возвращается домой с очередной перепуганной жертвой, которую жестоко убивает и поедает прямо сырой, у девушки открываются глаза. Она убегает от ужасной избушки и размышляет, как бы разобраться с убийцей. Подумав, девушка приглашает жениха на ужин в дом своего отца. Каннибал приходит, рассчитывая вскоре заполучить еще одну аппетитную жертву. И тут его хватает полиция. Прямое предвестие нашумевшего триллера «Молчание ягнят».
«Можжевеловое дерево» (1812)
Злая мачеха-королева предлагает пасынку яблоко. Для того чтобы взять его, мальчик должен залезть в гигантский сундук. Когда он открывает сундук, мачеха отрубает ему крышкой голову. Желая замаскировать преступление, она привязывает голову мальчика к телу платком. Но вскоре голову сбивает ее собственная дочь, которая теперь уверена, что виновата в смерти сводного брата. Королева с дочерью придумывают хитрый план, готовят из тела кровавый пудинг и подают на ужин королю. Однако душа мальчика превращается в птицу, и, движимая местью, бросает мачехе на голову большой камень, который убивает ее на месте. Яркий сценарий для фильма-ужаса.
«Бедный мальчик в могиле» (1843)
Мальчик-сирота попадает в дом к богатой супружеской паре. Те избивают его, морят голодом, и всячески издеваются над малышом. Тогда он решает наложить на себя руки. Но он необразованный мальчик-сирота, поэтому не знает, как выглядит яд и каков он на вкус. Поэтому вместо отравы он ест мед и пьет вино. Уверенный, что он смертельно отравлен, сытый и пьяный мальчик ложится в могилу, готовится к смерти и умирает.
В наше время проблемы фольклора становятся все более и более актуальными. Ни одна гуманитарная наука – ни этнография, ни история, ни лингвистика, ни история литературы не могут обходиться без фольклорных материалов и изысканий. В наше время все гуманитарные науки могут быть только историческими. Всякое явление мы рассматриваем только в его движении, начиная от его зарождения, прослеживая его развитие, расцвет и, может быть, вырождение, падение и исчезновение. Объяснить – означает возвести явление к создавшим его причинам, а причины эти лежат в области социальной и хозяйственной жизни народов. Наука, изучающая наиболее ранние формы материальной жизни и социальной организации народов, есть этнография. Фольклор также напрямую связан и с антропологией, которая на современном этапе развития общества приобрела особое значение. Антропология, в паре с биологией, открывает нам многие механизмы наших привычных этических соображений, расширяя представления о добре и зле, например.
Фольклор напрямую связан и с психоанализом. Укорененность теории и практики психоанализа в современной культуре не вызывает сомнения. Связь между психоанализом и фольклором осуществляется
Третьей гуманитарной наукой, которая родилась в эпоху раннего романтизма, по праву считается мифология. Мифология как наука во многом обязана своим появлением философским трудам Ф. Шеллинга. В эстетической системе Шеллинга мифология имеет ключевое значение. По его мнению, мифология есть мир и, так сказать, почва, на которой только и могут расцветать и произрастать произведения искусства. Только в пределах такого мира возможны устойчивые и определенные образы. Шеллинг напрямую связывает миф с символизмом, тем самым подчеркивая многозначность первого. Постановка вопроса о символизме мифа, безусловно, углубила понимание последнего и оказала известное влияние на символические теории мифа в XX в. Именно широкая символическая трактовка теории мифа и была в дальнейшем использована К. Г. Юнгом в его теории о коллективном бессознательном.
Зигмунд Фрейд считал миф коллективной фантазией невротического происхождения. Как и в случае индивидуальных неврозов, такая фантазия возникает в качестве компенсации вытесненных в подсознание влечений, исполнение которых в реальности невозможно из-за ограничений культуры. Неудовлетворенные желания в мифе проявляются почти в неприкрытой форме: то и дело попадаются герои с подчеркнутой гиперсексуальностью, герои-обжоры, стяжатели, коварные хитрецы, добывающие себе блага обманом, и тому подобное. Даже богам языческих мифологий свойственна двойственность, и они сами имеют черты плута, трикстера. Однако чаще образы фантазии указывают на желания в символической форме. В психоанализе религия наряду с мифом расценивается как компенсирующая фантазия, замещающая вытесненные влечения. О. Ранк, Г. Закс пишут по этому поводу: «Эту функцию символически замаскированного удовлетворения социально неприемлемых инстинктов миф разделяет с религией. Различие состоит в том, что некоторые религиозные системы человечества оказались способными видоизменять и сублимировать эти инстинкты и до такой степени замаскировали их удовлетворение, что сделали возможным высокое этическое развитие человечества». Большинство последователей теории Фрейда искали в мифологическом сказании осуществление желаний эротического характера. Чаще всего, вслед за учителем, исследователи связывали их с эдиповым комплексом.
К. Г. Юнг отказался от сугубо эротической трактовки мифа. Фантазии, мифы и другие продукты психической деятельности рассматриваются К. Г. Юнгом как самовыражение того, что происходит в бессознательном, как высказывание бессознательной души о самой себе.
К. Г. Юнг полагал, что в мифологических образах находят воплощение события из жизни души. Сходство мифологических сюжетов по всему миру, с точки зрения Юнга, объясняется действием архетипов, общих психоидных структур коллективного бессознательного, отражающих глубинные процессы психики. Юнг предположил, наряду с индивидуальным бессознательным, существование более глубокого слоя, общего для всего человечества, который он назвал коллективным бессознательным.
Мифология как наука приобрела особую актуальность именно в XX веке. Это объясняется общим кризисом европейской рациональности, философии позитивизма и прочее. Именно мифология как наука пришла на смену традиционному реализму XIX в., сознательно ориентированному на правдоподобное отображение действительности. «Возрождение» мифа во всей современной культуре отчасти опиралось на новое апологетическое отношение к мифу как к вечно живому началу, провозглашенное «философией жизни» (Ф. Ницше, А. Бергсон), на уникальный творческий опыт Р. Вагнера, на психоанализ 3. Фрейда и особенно К. Г. Юнга, а также на новые этнологические теории (Дж. Фрейзер, Б. Малиновский, Л. Леви-Брюль, Э. Кассирер и др.).
Стремление выйти за социально-исторические и пространственно-временные рамки ради выявления этого общечеловеческого содержания было одним из моментов перехода от реализма XIX в. к модернизму, а мифология в силу своей исконной символичности оказалась (особенно в увязке с «глубинной» психологией) удобным языком описания вечных моделей личного и общественного поведения, неких сущностных законов социального и природного космоса. Таким образом, мифология, возникшая в эпоху романтизма, получила свое неожиданное продолжение в интеллектуальной жизни XX–XXI веков.