Роковой рубин
Шрифт:
— Господи! — Сара схватила его за рубашку. — Где Джейк?
Хью отвел глаза — в них оставалось сожаление, что приходится открыть ту единственную тайну, которую он хранил от нее.
— Поехал на похороны.
Сгорбившись, Джейк сидел на ступеньках своего пустого и темного дома. Ранние зимние сумерки дышали холодом. Бо лежал рядом и смотрел ему в лицо. Джейк погладил собаку по голове. Бо ничего не понимал: почему хозяин не уходит с холодной террасы, не берет его с собой в тепло?
— Вот
— Кажется, у Бо начисто отсутствуют и слух, и обоняние, — раздался голос мамы. Джейк поднял голову и быстро прикрыл распухшие глаза рукой. Мама стояла в тени террасы, кутаясь в длинную белую шаль. — Подвиньтесь-ка, вы оба.
Джейк ничего не сказал: вдруг мама по голосу поймет, что он расстроен, и начнет задавать вопросы. Она села на ступеньку рядом и дотронулась до рукава его черного костюма. Она знает, почувствовал он. Знает о миссис Райдер, знает, где он был.
— Не странно ли это, — продолжала она, — ты здесь сидишь, одетый в костюм, в котором я меньше всего ожидала бы тебя видеть. Когда ты в последний раз надевал костюм? Хм-м. На выпускном вечере. Четыре года назад. Вот почему я тогда сделала столько фотографий. Чтобы будущие поколения знали, что у моего сына действительно были приличные брюки и пиджак. — Она обняла его. — И вот ты снова в костюме. Сходить за фотоаппаратом?
Джейк откашлялся.
— Папа рассказал тебе о Саманте.
Она помолчала секунду, потом сказала:
— Да, он смог хранить эту тайну всего лишь пять, ну максимум, десять лет.
— Может быть, он думал, что это ни к чему не приведет? — И, помолчав, тихо добавил: — Может быть, он и прав.
— Если бы я могла выбирать для тебя девушку, я предпочла бы, чтобы в ней не было ни капли Александриной крови.
— Я знаю.
— Но эту точку зрения можно и оспорить. Ты любишь ее, сынок? Я хочу сама услышать это от тебя.
— Я люблю ее.
— Точно? Я имею в виду — действительно любишь, не просто тебе нравится ее внешность, или, ох, не заставляй свою старую мать произносить такие вещи…
— Секс — только часть этого чувства. Я люблю ее так же, как папа любит тебя.
— Мальчик мой, ты умеешь вести дискуссию, — вздохнула мама.
Джейк опустил голову.
— Сегодня я не смог с ней даже поговорить. Оррин выставил охрану, и, если бы я попытался подойти, поднялся бы шум. Я не стал рисковать — на похоронах ее матери. И я стоял в тени, как всегда. Как последний беспомощный трус.
— Нет, как мужчина, которому ее чувства дороже, чем собственное самолюбие.
— Она меня даже не видела. Она обняла Шарлотту и стояла, не поднимая головы. Она в ловушке. — Джейк сжал кулаки. Он дрожал, и отнюдь не от холода. — В Дареме я зашел к адвокату. К Абрахаму Дрейфусу.
— К
— Говорят, он самый лучший адвокат. Я спросил его, есть ли у нас с Самантой шансы вырвать Шарлотту из-под опеки Александры.
— Ох, милый, — печально произнесла Сара и погладила его по спине.
— Он показал мне фотографию своего сына и сказал, что если бы даже его родной сын пришел к нему и спросил о том, о чем спросил я, то и ему бы он ответил, что нет ни малейшего шанса. Ни один судья в здравом уме и твердой памяти не скажет жене сенатора, что она не может осуществлять опеку над собственной племянницей, при том, что мать девочки распорядилась именно таким образом.
— Ни за что не поверю, что Франни приняла бы такое решение, знай она о вас с Сэмми.
— Мне надо было прийти к Саманте раньше. Я должен был это предвидеть. Ну почему это меня подводит именно тогда, когда мне больше всего нужно?
— Что, милый? Что тебя подводит?
Джейк безмолвно выругал себя за то, что потерял бдительность.
— Миссис Большая Ветвь однажды сказала, что если я сделаю то, что хочу, то я навлеку на нас всех проклятье. Может быть, я поверил ей больше, чем думал.
— Послушай меня, сынок. Я очень уважаю Клару, но проклятье на нашу семью легло в тот день, когда твой дядя женился на Александре. И ничего из того, что ты сделал или можешь сделать, этого не изменит.
— Но я должен покончить с этим. Именно я и Саманта. Я это чувствую. Я еще не знаю, как, и это-то меня и мучает. — Он посмотрел на маму. — Ведь были же люди, которые считали, что ты не должна выходить замуж за папу. Что, если бы они смогли тебя остановить? Что, если бы ты только мечтала о том, чтобы быть с ним, но не могла этого осуществить?
— Не будем строить предположений, что было бы со мной. Вернемся к тебе, сынок.
— Ты бы нашла способ это сделать, — уверенно сказал Джейк. — Неважно, чего бы это стоило.
Мама сочувственно вздохнула.
— Хорошо. Давай говорить начистоту. — Ее голос был исполнен мрачного юмора. — Похитим Шарлотту и увезем в Мексику. Наймем гасьенду и будем прятать ее, пока ей не исполнится восемнадцать лет.
— Я не хочу впутывать в это тебя и папу. Но ты не беспокойся — как только мы устроимся, я тебе напишу.
— Джейк! — откинув голову, она с тревогой посмотрела на него и слегка потрясла за плечи. — Господи боже мой, ты это серьезно? Даже и не думай.
Сжав кулаки, он поднялся на ноги. Он хотел ударить по чему-нибудь, крушить толстые, прочные столбы террасы, бить, бить, бить, пока боль израненных рук не заглушит все остальные чувства.
— Тим ее ненавидит. Она всегда была любимицей его матери, и он это знает. Он ее обидит, как только представится случай. И если он это сделает, я…
Мама взяла его за руки.