Роковой выстрел
Шрифт:
Я ждала его с нетерпением. Каждую минуту я подходила к порогу беседки, ожидая, не услышу ли его походку.
Вернувшись от порога, я только что собиралась сесть на скамейку, как услыхала шаги на дорожке и увидала чью-то тень.
Я с радостной улыбкой устремилась к дверям; но улыбка моментально сменилась выражением удивления и даже страха, когда я увидела перед собой худую бледную физиономию Октавия Гастера.
В его манере и в самом деле было нечто, способное внушить недоверие любой женщине на моем месте.
Вместо
Потом он крадущейся быстрой походкой вошел в беседку и уселся на стул, находившийся между мной и дверью.
– Не бойтесь, - сказал он, заметив тревогу на моем лице; вам нечего бояться. Я пришел сюда только для того, чтобы иметь возможность поговорить с вами.
– Вы не видали мистера Пилляра?
– спросила я, делая страшное усилие, чтобы принять самоуверенный вид.
– А-ха! Не видал ли я вашего Чарли?
– едким тоном повторил он.
– Вы, значит, ждали его? Что ж, разве с тобой, моя птичка, имеет право беседовать только Чарли?
– Мистер Гастер, вы забываетесь!
– Чарли и Чарли, и вечно Чарли, - продолжал, не обращая внимания на мою фразу, Гастер.
– Да я видел его, этого Чарли. Я сказал ему, что вы дожидаетесь его на реке, и он моментально помчался туда на крыльях любви.
– К чему была эта ложь?
– спросила я, делая новое усилие, чтобы не потерять хладнокровие.
– Чтобы иметь возможность видеться и говорить с вами. Неужели вы любите его так сильно? Неужели слава, богатство, могущество, размеры которого невозможно себе представить, неспособны побороть этот первый любовный девичий каприз? Бегите со мной, Шарлотта, и вы будете иметь все - и славу, и богатство, и могущество.
И он умоляющим движением протянул ко мне свои длинные руки.
Даже и в этом момент мне бросилось в глаза их сходство со щупальцами гигантского паука.
– Вы меня оскорбляете, сэр!
– вставая, вскрикнула я.
– Вы жестоко поплатитесь за такое поведение пред беззащитной девушкой.
– Ах! Вы только говорите это, но не думаете. В вашем нежном сердце наверное найдется хоть капля жалости к несчастнейшему из смертных. Нет, вы не уйдете отсюда, не выслушав меня.
– Пропустите меня, сэр.
– Нет, вы не выйдете, покуда не скажете, могу ли я надеяться завоевать вашу любовь.
– Как вы смеете говорить мне подобные вещи?
– во весь голос крикнула я, чувствуя, что негодование во мне начинает сменяться страхом.
– Вы, гость моего будущего мужа! Скажу вам раз навсегда - я чувствую к вам лишь отвращение и презрение; вы рискуете превратить их в открытую ненависть.
– А! Вот как, - задыхающимся голом прохрипел он, неверной походкой приближаясь ко мне и поднося руку к горлу, точно чувствуя затрудненность речи.
– Значит, моя любовь
– продолжал он, приближая свое лицо вплотную к моему лицу, так что мне пришлось отвести глаза в сторону, чтобы не видеть его вдруг остекленевших глаз.
– А! Теперь я понимаю! Вот причина этому.
И он ударил кулаком по своему ужасному шраму.
– Молодые девушки недолюбливают таких штучек. Да, у меня нет прилизанной, загорелой, чисто выбритой мордочки, как у этого Чарли - этого зубрилы-школьника, этого здорового животного, не желающего ничего знать, кроме спорта и...
– Пропустите меня!
– крикнула я, бросаясь к двери.
– Нет, вы не уйдете, - прошипел он, отталкивая меня назад.
Я яростно отбивалась от его объятий.
Его длинные руки охватили меня, словно стальной лентой.
Я чувствовала уже, что меня покидают последние силы, и только что хотела сделать последнее отчаянное усилие освободиться, как вдруг какая-то неодолимая сила оторвала от меня нападающего и швырнула его далеко на песок аллеи.
Я подняла глаза.
Я увидела в дверях высокую фигуру и широкие плечи Чарли.
– Бедняжка моя, - проговорил он, сжимая меня в объятиях, - сядьте сюда... вот в этот угол. Опасность миновала. Еще одну минуту и я вернусь к вам.
– О, не покидайте, не покидайте меня, Чарли, - прошептала я, когда он повернулся уходить.
Но он не стал слушать мои мольбы и большими шагами вышел из беседки.
Мне из моего угла не было видно ни того, ни другого, но я ясно слышала их разговор.
– Животное, - говорил голос, который я едва могла признать за голос моего жениха, - так вот зачем вы отправили меня по ложному пути?
– Да, именно затем, - небрежным тоном сказал иностранец.
– И вот как вы платите нам за гостеприимство, негодяй.
– Да мы немножко... позабавились в вашей восхитительной беседке.
– Мы!.. Вы еще находитесь на моей земле, и мне не хотелось бы подымать на вас руку, но, клянусь небом...
Чарли говорил теперь тихим прерывающимся голосом.
– Зачем вы клянетесь? В чем, собственно, дело?
– медленно произнес Октавий Гастер.
– Если вы осмелитесь примешивать к этой истории имя мисс Ундервуд и инсинуировать...
– Инсинуировать? Я ничего не инсинуирую. Я говорю прямо и открыто, во всеуслышание, что эта барышня, кажущаяся такой невинной, сама попросила...
Я услыхала глухой удар и шорох гравия аллеи.
Я была слишком слаба, чтобы тронуться с места. Я только всплеснула руками и издала легкий крик.
– Собака, - сказал голос Чарли, - повторите это еще раз, и я заткну вашу пасть навеки.
После короткого молчания послышался странный, хриплый голос Гастера.
– Вы ударили меня, - пробормотал он.
– Вы пролили мою кровь!