Роковухи
Шрифт:
Ну все. В путь. Только сначала завязать тесемочки там, где когда-то была талия, поправить Тэма, убедиться, что рубашка не волочится по полу, улыбнуться Эбби, которая выдула сногсшибательный пузырь, и… На старт. Внимание. Марш!
По обшитому дубовыми панелями коридору луноход двинулся к лестничной площадке, освещенной не столько мозаичным окном, сколько фотографией с ясным ликом моей свекрови, Магдалины Хаскелл, преклонившей колена пред алтарем. Гм… Это воображение разыгралось или сегодня утром Мамуля и впрямь сверлит меня укоризненным — хотя нет, пардон, смиренным— взглядом упорнее, чем обычно? Сделав первый шаг вниз по лестнице, я вспомнила… Черт побери!!! Дважды черт побери.
Любому дураку понятно, что предаваться раздумьям можно где угодно, только не на старинной лестнице с высокими ступеньками. Середина пути была уже преодолена, когда Эбби вдруг вцепилась в воротник моей рубашки, а Тэм запустил обе пятерни мне в волосы и с силой дернул. С моих губ сорвался вопль, близнецы ответили радостным ревом. Я покачнулась, взмахнула фланелевыми крыльями и только чудом успела ухватиться за перила.
Говорят, в самые страшные мгновения перед мысленным взором человека успевает промелькнуть вся его жизнь. Вранье. Передо мной действительно кое-что промелькнуло, однако к беззаботному детству, скучной юности и счастливому браку это кино отношения не имело. Даже в пароксизме страха мои несчастные мозги продолжали прокручивать насущные проблемы. Грядущая кормежка, экскурсия за свежими овощами (я так долго откладывала ее, что над Мерлин-кортом навис зловещий призрак цинги), стирка вещичек, которые уже потеряли надежду на очередную встречу с близнецами…
Я не просто припала к перилам — я с ними слилась: ни дать ни взять пассажирка тонущего «Титаника». Уж и не знаю, сколько длились наши любовные объятия, но в конце концов мне удалось унять дрожь в коленях и разогнать туман в голове. И что же предстало моему просветленному взору?
В прихожей, у самой двери, где тень погуще, зловеще маячила фигура. Не в моих привычках делать из мухи слона. Неизвестный, да благословит его Господь во веки веков, не подпирал потолок бычьей головой, не раздвигал стены плечами шириной с гладильную доску и не поигрывал кольтом сорок пятого калибра. Мне достался злодей в миниатюре — коротышка с усиками а-ля Чарли Чаплин и с гаечным ключом, больше смахивающим на кочергу.
— Доброго вам утречка, хозяйка.
Голос липкий и жирный, как печная сажа. Правый глаз выпучен, левый коварно поблескивает из-под набрякшего багрового века. Червячок сомнения заполз в мою целомудренную душу. Вряд ли этого джентльмена дома ждут жена, ребятишки мал мала меньше и старенький дедуля в кресле-коляске. Со вздохом, едва не сорвавшим настенные гобелены, я осторожненько опустила руку на увесистую бронзовую вазу, так удачно примостившуюся в лестничной нише. Весь фокус в том, чтобы голос твой звучал твердо, как у надзирательницы из ближайшей тюрьмы.
— Одно движение, — пискнула я, — и вы покойник!
— К чему такие строгости, хозяйка? Я ж вытер ноги!
— Обратитесь в Лигу Домохозяек за медалью. — Он еще смеет изображать оскорбленную невинность! Я стиснула горлышко вазы и слегка попятилась. Совсем чуть-чуть, на одну ступеньку, не больше. — Какого черта вам здесь нужно? За кого вы себя принимаете?
— Я Джок Бладжетт.
— Уверены? А не Джек-потрошитель, случаем?
— Э-э-э? — Здоровый глаз едва не вылез из орбиты, точно его хозяин наткнулся на говорящего кенгуру.
Засучив лапками, детеныш в переднем «кармане» привел кенгуру в чувство. Нападение — далеко не лучшая защита для
Однако не все потеряно. Уверена, Господь Бог предвидел то незавидное положение, в котором однажды окажется хозяйка Мерлин-корта, мать двоих детей. Разве не для того он с лихвой компенсировал Еве недостаток физической силы? Коварство — вот оружие женщины! Приглашу-ка я этого типа испить чайку, заварю покрепче, улучу минутку, когда он отвернется, да и выверну в чашку весь домашний запас зубного эликсира. Помнится, фирма-изготовитель сулила магическое превращение кислой мины в ослепительную улыбку. Вот пусть теперь и отдувается, иначе подам в суд и разорю к чертям… если переживу сегодняшнюю встречу. Жаль, мышьяка нет. Средство не нами проверенное, надежное. Но на нет и суда нет; придется довольствоваться тем, что под рукой.
— Время — деньги, хозяйка. — Пальцы-сардельки безостановочно разминали гаечный ключ; продлись наша беседа часика два, и ворюга, держу пари, слепил бы из своего нелепого орудия вполне приличный стилет. — После вас меня еще работенка ждет — будь здоров.
— Да вы, мистер Блад… вжик,работаете не покладая рук, как я погляжу.
— Бладжетт.
— Тысяча извинений. — Я пристроила вазу под мышкой и двинулась вниз. Ступенька — молитва. Еще ступенька — две молитвы. Одно из двух: либо выдохнусь к концу лестницы, либо приму постриг и всю жизнь так и буду что-нибудь клянчить у Всевышнего.
Близнецы, похоже, задремали; подол рубашки благоразумно не опускался ниже щиколоток, так что спуск был более-менее безопасен. Совершенно неожиданно мне открылся комизм ситуации. Миссис Бентли Хаскелл из Мерлин-корта принимает гостей в ночном одеянии! Что скажут соседи?! Сдавленное бульканье, поднимаясь откуда-то из желудка, грозило в любой момент обернуться гомерическим хохотом.
Все. Неизбежное случилось. Даже уши заложило. Но странное дело… Громоподобный трезвон исходил не от меня, а от трехногого столика, занимавшего каменный помост в дальнем углу холла. Телефон! Телефон?.. Близок локоток, да не укусишь.
— Это мой муж! Если я не сниму трубку, он…
Ваза вырвалась из-под руки, весело поскакала по ступеням, с металлическим лязгом брякнулась на каменные плиты и, набирая скорость, словно шар в боулинге, рванула к кеглям… точнее, к ногам мистера Грабителя. Лови момент, Элли! Твоя безотказная неуклюжесть в кои-то веки сослужила верную службу.
Не надо оваций. Победа была жестоко вырвана из моих гостеприимных объятий. Подпрыгнув, негодяй избежал встречи с вазой (та тоскливо пристроилась под столом) и направился к телефону.
— Ошибаетесь, хозяйка. Звонят мне.
— Нет!
— Этотзвонок я и на том свете узнаю. — Жуткая физиономия смягчилась до неузнаваемости. Чарли-чаплиновские усы дрогнули в трепетно-нежной улыбочке. Мерзавец сунул свое орудие, с позволения сказать, труда в задний карман, поддернул штаны, пригладил волосенки и только после этого церемонно приложил трубку к уху.
Неужто ее величество Судьба так бесконечно благосклонна, что решила предоставить мне еще один шанс? Затаив дыхание, ловя каждый шорох — не дай бог, детки проснутся, — я просеменила к двери и вдруг… душераздирающий момент… едва не изобразила кувырок через голову. На коврике у двери распластала крылья «Дейли кроникл». Кажется, я поторопилась с выводами насчет благосклонности судьбы. Больше похоже на то, что эта злодейка, выйдя на тропу войны, специально для меня подготовила мины-ловушки. Обычно «Дейли кроникл» приносили рано, и Бен не представлял себе утреннего кофе без любимой газеты.