Роковухи
Шрифт:
А кабинет, между прочим, стоит того, чтобы туда заглянуть. Комнатка, правда, небольшая, но очень уютная, с деревянными панелями и деревянными же решетками, прикрывающими глубокие оконные ниши. Темное пятно над камином — вовсе и не пятно, а писанный маслом холст, изображающий древний кельтский праздник. Ничего безобразнее я в жизни не видела, но должно же в доме быть хоть что-нибудь, на чем глазу отдохнуть от прочего совершенства. В этом смысле кабинет у нас безупречен. Здесь общую идеальную картину портит еще один ляпсус — газовый обогреватель ядовито-зеленого
Запыхавшись от марафонской дистанции, я влетела в комнату с газетой в руках и с порога выпалила:
— Извините за вторжение, не хотела вам мешать…
Ой-ой-ой. Стыд мне и позор. Ощущение такое, будто подглядела в замочную скважину. Миссис Мэллой, оказывается, и не думала трудиться в поте лица. Не урчал злорадно пылесос, в проворных наманикюренных пальцах не мелькала тряпка. Все еще в шубе и при шляпке, Рокси утонула в кресле у камина, безвольно склонив голову и прикрыв неоновые веки.
— Что стряслось?! — Газетные страницы с шелестом спланировали на пол, а я ринулась вперед, по пути хорошенько приложившись бедром к письменному столу.
— Миссис X., — страдальчески выдохнула Рокси, — это конец. Дальше идти некуда.
— Нет! Я же только на прошлой неделе купила новый флакон «Лавандового воска». Неужели закончился?
— В этом аду мне места нет.
— Не будьте так жестоки, миссис Мэллой. — Я рухнула на колени рядом с креслом, схватила руку домоправительницы и едва не подавилась ароматом «Зари Востока» — духов, которыми Рокси, сколько ее помню, поливалась с завидной щедростью. — Умоляю, миссис Мэллой, не бросайте нас! Просите что угодно! — Я лихорадочно крутила головой, выискивая что-нибудь, достойное ее высочества. Ложку там или хоть вилку из фамильного серебряного набора — неважно. Главное, чтоб блестело. Не дай бог, Рокси решит, что вещица нуждается в чистке.
Сияющие неоном веки разлепились, малиновый бант дрогнул в печальной улыбке:
— Не вините себя, миссис X.
— То есть как?! Это я во всем виновата!
Миссис Мэллой горделиво выпрямилась, в голосе зазвучали до боли знакомые брюзгливые нотки:
— Я всего лишь работаю у вас раз в неделю, миссис X. Это не значит, что вы купили всю меня, с потрохами!
— Да мне такое и в голову не приходило. — Я подпрыгнула как ошпаренная, чудом не продрав коленом дыру в фартуке.
— Здесь вы королева, миссис X. Вот и правьте на здоровье своим замком. Но не забывайте, что за стенами Мерлин-корта тоже кое-что происходит, причем без вашего королевского участия.
— Но вы же сами сказали что-то такое насчет ада.
— Жизнь моя — вот настоящий ад, миссис X.
— О-о!
— И если я решила положить ей конец, то вас это не касается.
— Тут вы правы. — От радости, что миссис Мэллой не собирается брать расчет, я как-то упустила безумную суть ее слов. — Миссис Мэллой… Рокси, дорогая! — Зеленый газовый монстр невольно притягивал к себе мой взор. — Вы что же, хотели отравиться газом?
— Я когда-нибудь включала приборы без спросу,
— Никогда! — без запинки соврала я.
Порывом тяжкого Роксиного вздоха меня едва не унесло из комнаты.
— Я уже совершеннолетняя, миссис X., так что ни родительское, ни хозяйское благословение мне не требуется.
— Да объясните же, наконец! Зачем?! — Я стояла посреди кабинета, ломая руки, точно деревенский Дурачок, и смотрела, как моя верная помощница очень медленно и торжественно поднимает сумку… ставит на колени… щелкает замком… Силы небесные! Пистолет! Дулом к виску!
Вот и открылась моя истинная сущность. Чудовище я, а не человек. А может — благословенная мысль! — все дело в естественном чувстве самосохранения? Как бы там ни было, но в этот страшный миг мысли мои устремились в безопасное русло. Глядя на миссис Мэллой, готовую нажать на курок, я думала о мокрых пеленках и близком дожде. Представляла себе Эбби и Тэма, скучающих в манеже. Подаст кто-нибудь из них голос — и следом раздастся выстрел!
— Зачем? — скорбно повторила миссис Мэллой. — Зачем, говорите? Зачем я это делаю в Мерлин-корте?
Зачем вы вообще это делаете?!
Невразумительный писк — вот и все, что вырвалось из моего горла вместо этих слов, которых, конечно, жаждало исстрадавшееся сердце бедняжки Рокси.
— И правильно, миссис X. Ничего не говорите. — Опустив пистолет, она сдула пылинку со ствола и тщательно протерла рукоятку леопардовой манжетой. — По вашему лицу и так все видно. Миссис М. хватила через край.А я-то еще надеялась, что вы оцените этот красивый жест! Мой домик в Макрелевом проезде совсем не плох, чтобы провести в нем жизнь, но последний вздох… о-о! Я так мечтала уйти в мир иной красиво! В каком-нибудь родовом замке…
Чтобы было о чем вспомнить?
Еще не отзвенела в кабинете последняя надрывная нота, как миссис Мэллой пристроила пистолет на ручку кресла — полагаю, на всякий случай, если мне вдруг вздумается перехватить инициативу. Затем снова открыла сумку, достала носовой платочек с траурной кружевной каймой и промокнула слезы. Изящно так, элегантно. Не уронив ни крупиночки из мощных слоев туши на ресницах и уж, разумеется, не сдвинув с положенного места сами накладные ресницы.
— Миссис X., мы во многом не сходимся, не без того, но в последние секунды жизни я бы хотела видеть рядом только вас.
— Спасибо, — с чувством отозвалась я.
Платок выпал из слабеющих пальчиков.
— Позвольте надеяться, что когда-нибудь мой портрет появится на той голой стене в коридоре наверху.
— Договорились. Прикажу сделать настенную роспись.
Весь фокус в том, чтобы сохранять спокойствие. Какой смысл кидаться за пистолетом с риском отстрелить себе пальцы? Что это будет за мать, если у нее вместо нежных рук — боксерские перчатки? Вначале, как известно, было слово… Нужно постараться отговорить миссис Мэллой от фатального шага.