Роковые поцелуи
Шрифт:
Дверь в малый музыкальный салон была слегка приоткрыта, и Элеонора помедлила. Бесшумно распахнув дверь, она вошла, ожидая увидеть кого-нибудь из гостей, но комната была пуста. Она направилась к клавикордам.
Слава Богу, что убрали эти проклятые лепестки… Раздался шлепок, и Элеонора насторожилась. Звук доносился из-за лакированной ширмы в дальнем углу. Послышался раздраженный шепот, который становился все громче.
Элеонора поморщилась; вмешательство в чужие дела считалось во Франции чуть ли не самым тяжелым грехом. Ее бы наверняка осудили, признайся она в
– Ты, глупая стерва! – раздался голос маркиза де Рашана. – Вспомните, что поставлено на карту, мадам жена, – продолжал он с сарказмом. – Если бы в Жемо ты вела себя с Д'Ажене хоть чуть-чуть поумнее, нам бы не пришлось тащиться в такую глухомань.
При упоминании о Д'Ажене Элеонора застыла на месте, не в силах пошевелиться.
– Не называй меня стервой, ты, грубиян! – отозвалась маркиза де Рашан. – Я сделала все, что могла. Он не из тех, кого легко соблазнить. Даже подсыпав ему в вино шпанских мушек, было не так просто его очаровать.
– Он мужчина, мадам жена. Ты была достаточно искусной в моей постели, когда я тебя туда звал. По крайней мере, ты умеешь притворяться, что тебе приятны прикосновения мужчины.
Маркиза зашипела ему в ответ:
– Думай, что говоришь, муженек. Я могу заманить и иезуита, если захочу. Или в тебе говорит ревность? Из-за того, что это не ты был с ним в кустах?
Маркиз подумал и сказал:
– Он слишком стар.
Его жена резко рассмеялась:
– Но когда он еще не был «слишком стар», как ты, должно быть, домогался этого темноволосого красавца Ганимеда…
Расширившимися от ужаса глазами Элеонора смотрела на ширму.
– Монсеньор Ублюдок убил человека на дуэли, когда ему было всего пятнадцать, – заметил Де Рашан. – Мне нужны земли Д'Ажене, мадам жена. Я хочу возмездия за все совершенные им дела, а не удара его шпаги в живот.
– А я хочу гораздо большего, – сказала маркиза голосом, полным яда. – Нужно найти другой способ, чтобы заманить его в ловушку. Ни одна женщина не сумеет удержать его так, как нам надо.
– Если не женщина, то что?
– У меня есть lettre de cachet от ла Шатору, подписанный королем. Остается лишь арестовать Д'Ажене, и через неделю он окажется в Бастилии. У меня уже все продумано.
Маркиз фыркнул.
– Вот как? И ты думаешь, управляющий провинцией, находясь за сотни миль от поместья Дюпейре, сможет это сделать?
– Может, и нет, но… – Маркиза надолго замолчала.
Стало вдруг так тихо, что Элеонора услышала свое собственное дыхание. Пораженная откровениями Рашанов, она и забыла, каким рискованным было ее положение.
– Но что? – нетерпеливо спросил маркиз. – Я по-прежнему считаю, что небольшой несчастный случай во время охоты…
– Нет. Или, по крайней мере, не то, чего он может ожидать. И если местные управляющие нам не помогут, мы препроводим Д'Ажене к тому, кто захочет помочь.
Элеонора достигла двери, но не могла заставить себя уйти. «Думай о риске!» – напомнила она себе, продолжая слушать.
Маркиз рассмеялся:
– Препроводим,
Элеонора бросилась в коридор. Она сделала пару шагов, развернулась и принялась громко напевать отрывок, который разучивала:
– Ла-ла, ла-а-а, ла, ла…
С простодушной улыбкой она вошла в музыкальную комнату, громко напевая.
Из-за ширмы вышли маркиз с маркизой, и Элеонора, сделала удивленное лицо.
– Месье, мадам, добрый день! – весело воскликнула она. – Я пришла поупражняться… – Она замолчала и для большей убедительности потрясла нотами, зажатыми в руке. Листы измялись и стали влажными от пота. Она так крепко сжимала их, что кое-где даже смазались чернила. – Я не хотела вам помешать. Я могу вернуться сюда позднее.
– Нет, нет, нет, – возразила маркиза, приблизившись к ней. – Нам еще нужно приготовиться. – Она погладила руку Элеоноры немного дольше, чем следовало. – Вы такая красивая. Что за наказание – быть пленницей в этой Богом забытой дыре. Как жаль, что мы не в Париже. Там куда больше развлечений.
– Как ты уже сказала, дорогая, – перебил ее муж, – мы должны приготовиться к обеду. – Он отвесил Элеоноре поклон, более уместный где-нибудь в Версале, чем в скромном замке на востоке Франции, и предложил руку жене.
Состроив недовольную гримасу, маркиза взяла мужа под руку, и они направились к двери. Там мадам де Рашан остановилась и сказала Элеоноре:
– Я уверена, вы не станете рассказывать, что видели нас здесь, правда, мадам? Ведь это так неприлично – назначать свидание собственному мужу.
– Кто же мне поверит, мадам? – спросила Элеонора с понимающим смешком.
Чета добродушно улыбнулась и неторопливо двинулась дальше.
Элеонора с трудом добралась до вертящегося стула, стоявшего перед клавикордами, и безвольно упала на него. Враги такого человека, как Д'Ажене, не будут сидеть сложа руки или полагаться на счастливую карту. Она выпрямилась и разложила ноты.
«Однако возмездие, задуманное де Рашанами, можно предотвратить», – убедила себя Элеонора и начала играть пьесу Бонни. Она расскажет Д'Ажене о том, что затевается против него. Несомненно, он будет благодарен ей за это. Он поверит, что она – его союзница, помощница; он поймет, что ей можно доверять.
«И отблагодарит тебя поцелуями? – раздался у нее в голове насмешливый голос. – И его благодарные руки подарят тебе несколько ласк?» Она сыграла фальшивую ноту.
Малый терцаккорд.
Ее пальцы задрожали, и она сцепила их, уронив на колени. «Нет, – прошептала она пустой комнате. – Я сделаю это, потому что должна. Это всего лишь уловка, чтобы подпустить его поближе. Поближе…» Она зажмурилась. «Балинт, Балинт», – тихо звала она, вызывая из потаенных уголков памяти образ погибшего возлюбленного… Высокий темноволосый мужчина сидел у низкого окна замка. Его низкий мужественный голос, читающий древние стихи, согревал ее, баюкал. Успокоившись, Элеонора продолжила игру.