Роковые поцелуи
Шрифт:
– Боже Всевышний… – прошептал он в ее волосы. – О Боже, Эл…
Темп движения бедер Элеоноры увеличился. Она вцепилась пальцами в спину Ахилла. Дыхание стало прерывистым. О-ох, какое сладкое вторжение… Он заполнил ее всю.
Элеонора прижалась к Ахиллу, уткнувшись лицом ему в шею. Было так хорошо, так хорошо. Восхитительные объятия сжали ее. Она обняла его ногами.
Изнутри Ахилла вырвался тихий стон.
– Эл… Эл, я не могу…
– Не останавливайся. Нет! Пожалуйста! Не… Да! Да!.. – Элеонора разлетелась на части. Крик разорвал
У Ахилла перехватило дыхание.
– Боже, Боже, Боже! – Он ворвался в нее – и открыл ворота рая.
Глава 14
Сознание медленно возвращалось к Элеоноре, пока она, разнеженная ото сна, поворачивалась на бок, лицом к огню. Ослепительно нагой Ахилл, встав на колени у очага, помешивал угли, чтобы разжечь пламя, несущее тепло. Элеонора положила голову на сгиб руки и наблюдала за ним.
– Нет нужды разжигать огонь, – проговорила она волнующе низким голосом. – Я чувствую, что уже согрелась и полна. – Ее рука погладила вмятину на стеганом покрывале, где недавно лежал Ахилл.
Улыбка медленно проступила на лице Ахилла.
– Мне нужен свет, чтобы лучше разглядеть тебя, – объяснил он. – Прежде чем я уйду.
Сердце Элеоноры сильно забилось. Она бросила взгляд на окно. Было еще темно. Почувствовав на лодыжке прикосновение ласковых успокаивающих пальцев Ахилла, она повернулась и взглянула на него.
– Светать начнет через час, а может, и позже. – Ахилл вытянулся всем своим длинным телом рядом с Элеонорой и провел кончиками пальцев по ее подбородку. – Я хочу уехать до того, как поднимется большинство слуг.
Элеонора отвела прядь угольно-черных волос с виска Ахилла.
– Не думай о слугах, – прошептала женщина. – Я хочу, чтобы ты остался.
Его улыбка была мягкой и чувственной. Он склонился над Элеонорой и под шуршание накрахмаленного белья поцеловал ее. Это был поцелуй любовника – прикосновение губ было бесконечно нежным.
– Если бы это был другой мужчина, все просто пожали бы плечами, узнав, что я провел с тобой сегодняшнюю ночь. – Губы Ахилла вытянулись в усмешке, он перевернулся на спину и уставился в потолок. – Но это я, Элеонора, и свет так легко не простит, что с тобой был именно я.
У Элеоноры вырвался смешок, и она принялась поглаживать его грудь, стараясь кончиками пальцев запомнить его тело.
– Какое мне дело, если, вместо того чтобы пожать плечами, они откроют рот от изумления? Я – полновластная хозяйка в своем поместье в Венгрии. Там французские предрассудки меня не коснутся.
Пальцы Элеоноры рисовали завитки и причудливые узоры, и она чувствовала, как от ее прикосновений напрягаются мышцы Ахилла. Она высунула кончик языка: в ней проснулось желание, но она не знала, как сказать об этом Ахиллу.
– Или меня сожгут заживо за то, что я ведьма и зналась с дьяволом? – насмешливо спросила она.
Элеонора легонько провела пальцем по линии черных волос, ведущей к его почти неподвижной
– Ты ведьма, мадьярка, – проговорил Ахилл, снова улыбаясь и отводя ее руку.
Когда улыбка сошла с его лица, Элеонору пронзила резкая боль, смешанная с удивлением: она вдруг осознала, что, когда Ахилл улыбается, он вовсе не похож на дьявола. Опираясь на локоть, она подвинулась поближе к нему, ловя его улыбку.
– А ты – дьявол, – ответила она, – когда не улыбаешься.
Ахилл поцеловал кончик ее пальца.
– А когда улыбаюсь? Ангел?
Элеонора рассмеялась:
– Ты? – Склонив голову, она искоса поглядела на возлюбленного. – Дай подумать, – попросила она. – Улыбнись. – Ахилл показал зубы. – Так ты похож на волка, скалящегося за обедом! – Она шутливо ткнула его в бок. – Улыбнись-ка по-настоящему.
Ахилл медленно обвел взглядом тело Элеоноры. Глаза его потемнели, губы сложились в чувственную, зовущую улыбку. Рука его скользнула вверх по ее предплечью, и он притянул Элеонору к себе…
– Это похоже на «по-настоящему»? – спросил он, так близко придвинувшись к Элеоноре, что она ощутила его а, дыхание на своих губах.
Она припала к его рту, как бы пробуя на язык что-то необычайно вкусное.
– Так же настоящая, как и рай, в котором я побывала с тобой, черный ангел. Возьми меня туда снова. – Элеонора лежала вытянувшись, прильнув своим округлым телом к твердому, словно каменному, телу своего любимого.
Ахилл изучающе посмотрел на лицо Элеоноры, и глаза его стали серьезными.
– Ты права, когда называешь меня черным ангелом, – заметил он, перебирая пряди ее волос. – Это не имеет ничего общего с цветом моих волос или глаз. Темнота внутри меня, Элеонора. Когда я был молод, отец читал мне книги о битвах и подвигах, которые совершали рыцари в честь своих дам. Я хотел стать рыцарем, мужчиной: мужественным, честным, исполненным гордости за свои поступки, а не только за кровь, текущую в его жилах. После его смерти я продолжал читать книги, изучал их, запоминал. Однажды я допустил оплошность, и мой наставник-иезуит поймал меня. Я стал осторожнее, но книги читать не перестал. И вот я возмужал. Воспоминания об отце стали призрачным сном, а подвиги, которые я когда-то так мечтал совершить, приняли в зрелом возрасте вид междоусобиц, войн… смерти.
Хорошо, что я ухожу, моя неистовая мадьярка. Я совершил так много поступков, которые уже не исправишь. Твоя страсть разбудила во мне юношеские мечты. – Ахилл ласково погладил лицо Элеоноры. – Но слишком поздно. Я не хочу навлечь на тебя беду.
Элеонора согнулась, подтянула и отвела в сторону ногу, потом села, обняв Ахилла бедрами. Раньше его слова могли бы напугать ее. Но не сейчас, когда она уже побывала в раю.
– Я – мадьярка, – проговорила Элеонора, чувствуя, что охвативший ее огонь желания ясно виден в ее глазах, слышен в ее голосе. – Черный ангел, ты не причинишь мне зла.