Роковые шпильки
Шрифт:
– Не уверена, что Ивонн думает так же.
– Ну, с Ивонн вообще все очень сложно. Я говорю не о его личной жизни, а о рекламном объявлении и тому подобном. Но ты в этом разберешься. Тедди никогда бы не стал обкрадывать журнал.
– Нет, конечно, – с чувством поддакнула она.
– Я имею в виду, все иногда себе что-то позволяют – например, отнести обед на статью деловых расходов, и всякое такое. И никто не думает поднимать из-за этого шум. – Гретхен, теперь уже внимательно глядя на меня, кивнула, старясь понять, к чему я клоню. – Если только это не какая-нибудь крупная
Гретхен покачала головой:
– Тедди был хорошим человеком и совершил хороший поступок. У него было такое доброе сердце. Ты же видела это объявление, из-за которого разгорелся весь сыр-бор? Новая компания, которая все свое будущее поставила на эту рекламу, и Тедди это понял, это произвело на него впечатление, и он пообещал им лучшее место. Потому что Тедди верил, что эти ребята заслуживают, чтобы им предоставили шанс, что в нашем мире есть таланты и кроме Томми Хилфигера и Кейт Спейд [83] , и эти люди тоже могут внести свой вклад. И он знал, как трудно пробиться, как трудно начинать с нуля, так что он захотел им немножко помочь. Разве это не прекрасно?
83
Известные дизайнеры одежды.
Я никак не ожидала от Гретхен таких ораторских талантов, поэтому слушала, как зачарованная, кивая в такт ее речи.
– Но конечно, всегда найдутся такие сволочи, как Ивонн, которые получают удовольствие, разрушая мечты других и играя чувствами таких хороших людей, каким был Тедди, потому что это позволяет им чувствовать себя выше других. Даже если это не Ивонн вонзила в него нож, то все равно его убила она. Молли, она разбила его сердце, а такой человек, как Тедди, не мог жить с разбитым сердцем.
Гретхен говорила с таким пылом, что мне стало не по себе. Пока я подбирала слова для ответа, появилась мисс Наушники, все с той же пластиковой улыбкой на жизнерадостном лице:
– Ну как, нашли что-нибудь?
– Да, – пролаяла Гретхен. – Я нахожу вашу одежду банальной, неоригинальной, несоразмерно дорогой и плохо сшитой, и я не стала бы ничего из этого носить, даже если бы мне приплатили.
Гретхен устремилась к дверям, и я поспешила за ней, на прощание помахав мисс Наушники:
– Кажется, мы уходим.
Когда мы оказались снаружи, я схватила Гретхен за руку и заставила замедлить шаг.
– Куда мы идем?
– Не знаю.
– Остановись на минуту. Остановившись, она залилась слезами:
– Мне там ничего не понравилось.
Мы обе знали, что одежда не имеет никакого отношения к ее слезам, поэтому я молча стояла, ожидая, пока она успокоится. Я смущенно улыбалась редким прохожим в ответ на их вопросительные взгляды, но большинство людей проходили мимо, не обращая на нас внимания. Когда поток слез начал иссякать, я обняла Гретхен за плечи и остановила такси:
– Наверно, тебе лучше сейчас поехать домой.
– Нет, – всхлипнула она. – Мне нужно разобраться с этим объявлением. Вот тогда мне станет легче.
К тому моменту, когда я усадила ее в такси, Гретхен уже в основном взяла себя в руки.
– Держись, Гретхен. Все выяснится, мы все уладим, насколько это возможно.
Когда такси отъехало, я подняла руку, чтобы остановить другое для себя, но потом передумала.
Отель находился в шести кварталах ниже по Пятой авеню, и я решила пройтись. Мне необходимо было привести в порядок чувства и мысли.
Одна из причин, почему я люблю ходить пешком по Манхэттену – можно побыть одной и при этом не чувствовать себя одинокой. Тротуары всегда полны прохожих, они торопливо проходят мимо вас, погруженные в свои собственные драмы. В воздухе пахнет не только тревогой, но и надеждой, и обещанием. Вы идете своим путем, никем не потревоженная, а может быть, и не замеченная другими людьми, но они здесь, они рядом с вами. В одном шаге от вас. Лоскутное одеяло, ни на что не похожее, но как приятно, что оно есть. Даже мысль об этом уже согревает.
Пожалуй, если ты уже так или иначе оказался вовлечен в криминальное расследование, самая неприятная часть как раз и состоит в том, что нужно побороть свой инстинкт сострадания и соучастия. Наверно, если проделывать это в течение достаточно долгого времени, то сердце неминуемо ожесточится – хотя бы для самозащиты.
Но как примирить эти мысли с воспоминанием о детективе Эдвардсе и его потрясающем поцелуе, о котором я целый день старалась не думать? Был ли этот поцелуй просто автоматическим, сиюминутным порывом огрубевшего сердца? Правда, в тот момент мне так не показалось. Или он, всем сердцем ощущая хрупкость и уязвимость человеческой жизни, так неистово пытался установить более прочную связь? Есть только один способ ответить на этот вопрос, пока я окончательно не угодила в плен собственной сентиментальности. Я должна еще раз его поцеловать.
12
Трисия ждала меня в отеле "Сент-Реджис", среди бело-золотого великолепия с нежными вкраплениями коралла.
– Я не знаю, о чем только думала Хелен, – начала она, не успела я опуститься в обтянутое парчой кресло, – нельзя же устраивать поминальный прием в зале, который выглядит как свадебный торт.
"Сент-Реджис" – одно из тех сногсшибательных заведений с высоченными потолками и сверкающими полами, где я моментально начинаю чувствовать себя замарашкой.
– Согласна. Примерно так может выглядеть рай. Улицы, вымощенные золотом, что-то в этом роде, так?
– Давай не начинать теологическую дискуссию.
– Во всяком случае, не раньше, чем выпьем по коктейлю.
– Сейчас только три часа, какие могут быть коктейли.
– В мире всегда найдется местечко, где уже пять.
– Но мы ведь здесь по делу?
– Ты свою работу уже выполнила – вычеркнула это заведение из списка. Но я открою тебе настоящую причину, почему мы не можем проводить здесь прием в память Тедди. Именно сюда он приводил своих любовниц, и именно здесь Хелен его застукала.