Роковые таблички

Ечеистов Вадим Викторович

– Ну, а как тебе наши порядки? Тебе ведь уже успели о наших законах рассказать, пока сюда вели? Ты ведь шёл сюда за новой жизнью, я правильно понял?

Максим не испытывал радости от перспективы жить по законам комунны, быть винтиком в машине нового государства. Перспектива однообразного существования человека-муравья пугала его не меньше, чем дикий беспредел исхоженных им подмосковных дорог, лесов, болот и полей. Откровенно говоря, Максим считал порядки, насаждаемые командой Верховного председателя, ни чем иным, как стремлением установить на планете режим тотального рабства. Рабства, куда более страшного

и безысходного, нежели то, что существовало в древности.

Однако, сказать это старому председателю в глаза, Максим не решился, здраво рассудив, что недолго проживёт после таких слов. Поэтому, пожав плечами, пробурчал:

– Да, рассказали, в общих чертах. Теоретически, очень правильные порядки, но к ним придётся привыкать – уж очень непривычно, когда всё общее, вплоть до женщин и белья. Постараюсь привыкнуть, Антон Игоревич, - не очень уверенно пообещал Максим.

Про себя же он содрогнулся, вспомнив два последних года. С трепетом думал он о том, в какую пропасть столкнули Землю эти фанатики-неокоммунисты. Тысячи без вины расставшихся с жизнью в диких мучениях, вряд ли разделят радость Верховного председателя. В газетах, и на телевидении, из года в год мусолили тему конца света – мировые войны, природные катаклизмы, астероиды, болезни – что только не прочили на роль могильщика человечества. А тут – бац, и всё обтяпали товарищи из компании международных экстремистов.

Максим настолько погрузился в свои раздумья, что не сразу заметил, как Антон Игоревич настойчиво пытается что-то спросить у него. Максим тряхнул нечёсаной головой, и спросил:

– Вы что-то сказали?

– Я спрашиваю, что значит – теоретически правильные порядки? Ты не веришь во всеобщее абсолютное равенство?

Макс нерешительно почесал затылок, но всё же решил высказаться начистоту:

– Вы только не обижайтесь, но идея абсолютного равенства противна человеческой природе. То есть, на словах это красиво и заманчиво, а на деле человеку свойственно желать большего и лучшего, чем у соседа. Против природы идти невозможно. Но в теории всё красиво.

Бывший подполковник нахмурил седые брови.

– А ты, Максимка, тот ещё фрукт, но и дурак, к тому же. Все законы, абсолютно все, противны природе человека. Они на то и придуманы, чтобы подавлять естественные желания людей, ограничивать их. И вся история человечества показывает, что природу можно изменить в угоду общественному благу. Ты ведь шёл сюда от самой Москвы, и насмотрелся, наверное на человеческую природу, не сдерживаемую законами. То-то и оно – не зря же ты сюда стремился.

И тут Максим вспомнил, что, действительно, стремился сюда вовсе не за равенством и справедливостью. Он вытащил из кармана заветный пакетик с фотографией.

– Не зря, Антон Игоревич – невесту свою разыскиваю. Есть у меня предположение, что она у вас в комунне. Посмотрите, видели вы её среди обитательниц Нового мира. Её, скорее всего, из дальнего рейда привели, в середине зимы. Там много женщин в городе было, и она среди них. Ваши ребята там ещё кучу народа, из мародёров и бандитов, вдоль улиц повесили.

Председатель присмотрелся к фото, и, на мгновение, что-то едва уловимо изменилось в его лице. Однако, оно тут же вновь превратилось в маску безграничного самодовольства. Пожилой правитель легонько покачал головой из стороны в сторону.

–

Н-нет, точно, у нас я таких не видел. Но ты не расстраивайся – красивых баб у нас много. Хорошо будешь работать, будешь к ним успевать раньше других. Но, об этом тебе потом всё расскажут. А сейчас у меня дела. Тебе же надо поскорее на учёт встать. Пойдёшь в бюро учёта, это четвёртая дверь на той стороне коридора, а там тебе объяснят, что дальше делать. Ну, удачи, Полыхаев Максим.

Макс попрощался и вышел в коридор, минуя приёмную с задремавшим начальником штаба. Охранник сообщил ему, что в бюро учёта пока никого нет, и посоветовал погулять полчасика по лагерю. Максим вышел на бетонный плац, и, в совершенно подавленном состоянии, принялся рассматривать огромные транспаранты со знаком Нового мира – крестом из ножа, серпа и молота. Как огромные пауки, эти знаки тянулись к нему, будто желая высосать остатки воли из, высушенной безрезультатными поисками, души.

Нежели это конец? Где дальше искать Ольгу? Все ниточки тянулись сюда, в Новый мир. А, что если он ошибся, и Ольга покинула тот город, где он впустую проторчал ползимы в ожидании тепла, до того, как в него вошли боевики Верховного председателя? Только теперь Максим осознал, что случиться могло всё, что угодно, и, если раньше он верил, что встретит свою любимую, то теперь эта вера стремительно таяла, и вместе с ней пропадало желание жить. Да и что это будет за жизнь – бездумное существование раба, биологического робота с промытыми мозгами.

За тяжёлыми раздумьями Максим не заметил, как едва не сбил с ног Ярослава. Тот успел переодеться, и, похоже, помыться. Не в пример Максу, Ярослав пребывал в бодром расположении духа. Улыбнувшись, он ободряюще хлопнул Максима по плечу.

– Ты чего бродишь тут, носом землю ковыряешь? Что-то случилось?

– Нет, ничего. Сказали вот погулять, пока бюро учёта не откроется, - Максим решил пока не посвящать никого в свою беду, даже Ярослава, но, поняв, что не в силах удерживать свою печаль внутри, страдальчески простонал:

– А, впрочем, сучилось, да ещё как случилось – Верховный сказал, что моей невесты здесь нет, и никогда не было. А это конец! Больше у меня нет никаких зацепок.

– Да ты не горячись, покажи хоть, как она выглядела, может я тебе очень похожую деваху сосватаю.

Максим охотно протянул приятелю фото.

– Другая мне не нужна. Мне теперь ничего больше не нужно, - Внутри Максима копошилось что-то неведомое и жгучее, что-то болезненное и тяжёлое, отчего тянуло зарыдать в голос, размазывая слёзы по лицу, будто он не взрослый мужик, а мальчишка, оставленный на ночь в холодной и тёмной кладовке с крысами. Максим заметил, как изменился в лице Ярослав – будто отличник, которого застали за курением в туалете. Максим поспешил успокоить его:

– Ничего, я всё-равно отыщу её, чего бы мне это ни стоило.

Но Ярослав замахал на него руками, призывая молчать. Он ещё раз посмотрел на фото, потом за спину Максиму.

– Или я вижу то, чего на самом деле нет, или ты уже нашёл свою ненаглядную.

Максим тут же обернулся, следуя за взглядом приятеля. Не в силах поверить увиденному, он протёр глаза руками, но видение не исчезло. Это была она, Ольга, осунувшаяся, потемневшая, но она. Внешность отчётливо говорила, что на долю девушки выпали немалые испытания.