Роксолана и Сулейман. Возлюбленные «Великолепного века» (сборник)
Шрифт:
А еще Сафийе ждала, когда станет валиде-султан, страстно желая, чтобы ее сын Мехмед стал следующим султаном.
Во главе гарема получилось встать несколько раньше, Нурбану умерла раньше своего сына Мурада. Но Сафийе дождалась и правления собственного сына, хотя это было не так-то легко, ведь Мурад, опасаясь растущего влияния старшего сына, был готов расправиться с ним (чего жалеть-то, вон их сколько – двадцать принцев!). Сафийе предупреждала сына о возможном убийстве, но ничего не произошло.
В 1595 году, когда она стала валиде, а ее сын Мехмед (Мухаммед) – тринадцатым османским султаном,
Став валиде, она правила уже не только гаремом, но и всей страной. Мехмед доверял матери. Больше всего он боялся собственных сыновей, а потому держал их… в клетке. Это была клетка почти буквально, поскольку принцы жили в зарешеченных комнатах без возможности выходить оттуда и с кем-то общаться. Это нововведение прижилось, с тех пор султаны держали возможных соперников, не убивая их, в Клетке. Невозможность жить нормальной жизнью приводила к умственной отсталости следующих правителей, они были просто неспособны на нормальное правление, не говоря уж о разумном. Обретя свободу после долгих лет заточения, новые султаны либо быстро погибали, либо пускались во все тяжкие, вот теперь в гареме царил разврат и пьянство.
Сафийе этого не увидела, однажды утром ее обнаружили в собственной постели задушенной.
Мехмед пережил мать не надолго, он умер в том же году, дальше началась чехарда султанов, не оставивших о себе доброй памяти, но несколько лет правила при этом последняя влиятельная женщина по имени Кесем (пока ее собственный сын не повзрослел, Мурад IV стал султаном в одиннадцать лет и сумел сбросить власть матери только позже). Она не была султаншей, просто одной из наложниц, но власть держала в руках крепко. Кесем сумела посадить на трон одного за другим двоих своих сыновей: Мурада, а после его смерти – Ибрагима. Оба оставили о себе кошмарные воспоминания.
Мураду удалось избавиться от материнской опеки, и больше женщины большого влияния на султанов не имели, но прославился он своей жестокостью – казнил всех неугодных без малейшего сомнения, считается, что счет этим казням может достигать 25 000 человек. Имущество казненных пополнило султанскую казну.
Умер старший сын Кесем бездетным, и ему наследовал следующий сын – Ибрагим, который в ожидании своей судьбы сидел в той самой Клетке. Мурад был последним из султанов, кто хотя бы попытался водить свою армию в поход сам (даже на коня садился, в отличие от отца и деда).
Кстати, умер Мурад все от того же пьянства, хотя женщины на него уже не влияли. Видно, в состоянии опьянения он пришел в такой ужас от вида заходящего солнца, что впал в горячку. Султану шел двадцать восьмой год… Может, горячку спровоцировало вовсе не солнышко, а… ладно, не будем гадать.
Но умиравший султан решил утащить за собой на тот свет и брата, последним повелением Мурада был приказ убить Ибрагима и отдать трон своему фавориту Селихдару-паше (неудивительно, что у Мурада не было детей, фавориты их рожать еще не научились). И тут у постели умирающего султана очень вовремя оказалась находившаяся в опале валиде Кесем, она провела прохладной рукой по лбу сына, жить которому явно оставались считанные часы, и клятвенно заверила, что Ибрагим в своей Клетке уже испустил дух!
Но Мурад решил порадовать себя перед смертью видом окочурившегося брата и попытался встать с постели, чтобы сплясать над его телом.
Кесем бросилась в Клетку к своему второму сыну Ибрагиму, сообщать, что тот свободен и теперь султан, а она снова всесильная валиде. Но Кесем ждали две неприятности. Во-первых, Ибрагим не поверил матери (видно, имел печальный опыт обмана с ее стороны) и категорически отказался выходить из Клетки. Кесем стоило больших усилий убедить несчастного, что его брат действительно мертв и опасности для жизни больше нет.
Представляете султана, который забился в угол комнаты и машет руками на подошедшую мать в страхе от возможной расправы? Выманить наружу удалось, на трон посадить тоже. Но, осознав, что теперь главный, Ибрагим сделал то, чего Кесем никак не ожидала: он попытался отстранить мать от власти, даже привлек очередного умницу – Кара-Мустафу – на пост Великого визиря, но гарем оказался сильней. Визирь требовал заняться делами и вести себя прилично, а мать потакала самым разнузданным желаниям.
После восьмилетней отсидки в клетке Ибрагиму меньше всего хотелось заниматься первым, он предпочел второе. Кара-Мустафу казнили (правильно, нечего совестить султана, напоминая, что казна не бездонна, а правитель должен править, а не пьянствовать и заниматься развратом! Мало ли кто что должен…).
Султан Ибрагим «отметился» немыслимым сластолюбием и дикими оргиями, возмущавшими даже видавший виды Сераль. Восьмилетнее сидение взаперти не пошло на пользу не только умственному развитию султана, но и его вкусам. Об Ибрагиме рассказывают странные вещи: например, он безумно увлекался запахом тяжелых духов, особенно серой амбры. Этим ароматом, а вернее, вонью, потому что амбры нельзя использовать много, было пропитано все, от одежды и занавесей в султанских покоях до его собственной бороды.
Неразвитый Ибрагим легко верил самым немыслимым глупостям, которые рассказывали о других правителях. Однажды ему сказали, что был король, вся одежда которого состояла из меха соболя, мехом же обиты стены, мебель и пол. Уже на следующий день по всей империи собирались и конфисковались меха, султан пожелал стать «меховым королем». Ибрагим даже ввел налог серой амброй и мехом.
Оргии султана Ибрагима переходили всякие границы, в дворцовых покоях он устраивал самые разнузданные игрища, заставляя обнаженных наложниц играть роли кобыл, а сам изображая жеребца. Тот, кто придумывал необычную и разнузданную оргию, получал от султана поощрение.
Наложницы веселились вовсю, ни в чем себе не отказывая. Одна из них сказала, что покупки забавней делать по ночам, в результате все лавки Бедестана (крытого рынка Стамбула) вынуждены были работать и ночью, вдруг султану с его красотками придет в голову что-то купить… простите, взять? Да, Ибрагим разрешил своим красавицам брать все, что понравится. Стамбульским купцам можно только посочувствовать, потому что красотки не церемонились и не мелочились.
Другая забавы ради сказала, что султану очень подошли бы бриллианты в бороде. Это идея очень понравилась султану, и его борода заблестела драгоценным камнями. Турки ужаснулись, потому что единственным, кто до Ибрагима додумался до такой глупости, был плохо закончивший жизненный путь египетский фараон.