Роксолана и Султан
Шрифт:
– Не так надо. Надо просто заранее подготовить преемника и всех приучить к мысли, что именно этот сын будет султаном. Чтобы остальные с детства знали: это наследник, ему нужно помогать и поддерживать.
– У тебя по закону наследник Махмуд, а ты больше любишь Мустафу. Как выберешь, по закону или по душе?
Трудные вопросы, но пока не до них. Он действительно больше других любил самого младшего сына Мустафу, которого родила его обожаемая Махидевран. Но перед Мустафой еще два Махмуда и Мехмед. У старшего Махмуда мать в Кафе тихо живет и за место валиде-султан бороться не будет, ей жизнь дороже. А вот Гульфем с Махидевран друг
О, эти женщины! С мужчинами все ясно, их следовало либо приближать, если доверял, либо уничтожать, если враги. А женщину как разгадать, друг она или враг, если она и сама иногда не знает, а настроение меняется, как погода при сильном ветре?
Это была недоступная для Сулеймана область – женское царство гарем. В гареме правила его мать Хафса – валиде-султан. Так бывало всегда, еще до того, как появились гаремы, – самая мудрая женщина заправляла домом, пока мужчины воевали. Она должна держать твердой рукой, а чаще просто в узде всех остальных женщин рода.
Но это раньше, когда жен было три-четыре, мусульманину больше не положено. Но потом мужчины нашли выход и стали брать наложниц на завоеванных землях, научившись у египтян держать гаремы. Гарем, «харрам», запретное для чужих место, где женщины и дети – мальчики до семи лет, девочки до замужества. Все женщины семьи – старые и малые, сестры, жены, наложницы, дети, а над ними всеми мать правителя – валиде-султан. Мать самое святое, потому что жен может быть четыре, а если развестись и взять другую, и того больше, а мать у человека одна.
Умная валиде держала гарем твердой рукой, безжалостно пресекая любые склоки или ссоры. Конечно, без них не обходилось, и волосы рвали, и лица царапали, и дрались, и травили друг дружку. Но на то и валиде, чтобы султан этим не занимался, даже не знал о непорядках в гареме. Только если уж серьезное нарушение, тогда жаловались правителю, но обычно хватало власти валиде.
Это устраивало всех, в том числе Сулеймана. Хафса была заботливой валиде-султан, она знала нужды всех жен и наложниц, помнила, какой нрав у каждой, с умом пресекала ссоры в самом зачатке.
Правда, были две женщины, справиться с которыми не могла и она. Махидевран, окончательно почувствовав свою силу и свое положение баш-кадины, стала вести себя так, словно она в гареме главная. Но Гульфем, у которой два сына, к тому же старше Мустафы, без боя свое положение сдавать не собиралась, вот и шли беспрестанные сражения между двумя женами Сулеймана.
Нет, кадины не дрались, царапая друг дружке лица, Сулейман однажды предупредил, что в случае такого просто вышвырнет вон обеих, но гадости делали беспрестанно. К тому же каждая старалась переманить на свою сторону как можно больше наложниц, что уже совсем не нравилось валиде. Мать не жаловалась сыну, это ее заботы, но с тревогой наблюдала разгоравшуюся нешуточную войну жен, которая могла стать бедой для гарема.
Страдали от этой тайной войны, прежде всего, наложницы и рабыни, которые невольно становились разменной монетой для двух жен. Отравить, оболгать, опорочить кого-то из тех, кто на стороне соперницы или служит ей поневоле, значило кинуть камень в ее огород, мол, какова сама, таковы и служанки…
А еще можно завербовать служанку и подсунуть ее сопернице, чтобы вовремя в еду слабительного подсыпала, как раз в тот день, когда подойдет очередь в спальне Повелителя быть. Или стеклышек
Вот тогда валиде и пришла мысль отвлечь невесток друг от друга, а для этого найти Сулейману необычную наложницу. Она вполне понимала сына, которому приелся вид глуповатых красавиц, только и способных объедаться и болтать, а перед ним вращать бедрами. Нет, в гареме немало умных наложниц, но уж очень быстро их ум приходил в негодность, сменяясь хитростью. Однако требовалась такая, чтобы могла поразить Сулеймана с первого взгляда.
Когда Хафса увидела новую наложницу и услышала, что та знает персидскую и арабскую поэзию, которую очень любил Сулейман, а также обучена вести философские беседы, она не стала определять Роксолану ни к кому в услужение, с чего обычно начинали рабыни. Валиде уже почувствовала, что Ибрагим привез необычную девушку, и решила посмотреть ее в хамаме.
Дни до похода в баню мать султана использовала, чтобы исподтишка понаблюдать за новенькой. Хезнедар-уста, давно уже служившая у валиде, доносила:
– Держится вежливо, даже приветливо, но все в стороне. Даже когда сидит со всеми, все равно кажется, будто одна, думает о своем. Ни с кем особенно не дружит, разговаривает больше с Фатимой. Часто смеется, но смех не всегда от души, словно заставляет себя быть веселой. Умна, схватывает сказанное на лету, сопротивления не оказывает, если задевают, старается уходить в сторону. Многие ее любят, потому что не вырывает все себе и умеет развлечь интересными рассказами и стихами. При ней все время Фатима, уже помирила с кизляр-агой.
– А что случилось?
Хезнедар-уста чуть смущенно крякнула:
– Да он трубочку свою уронил, Хуррем подняла и подала у всех на виду. Думаю, знать не знала, для чего эта трубочка. Но кизляр-аге каково? Фатима все сгладила.
Валиде-султан тоже прятала улыбку, мысленно ужасаясь тому, как теперь сдержать ее при виде кизляр-аги.
– Ай, зачем рассказала?! Как я на него смотреть стану?
Они немного посмеялись над незадачливым кизляр-агой.
И вот теперь валиде-султан посмотрела на Роксалану-Хуррем в бане. В отличие от Махидевран, которая заметила лишь худобу девушки, Хафса увидела другое – крупную для такой тоненькой девушки грудь, выпуклые соски, осиную – в кольце поместится – талию и аккуратную попку, которая обязательно станет со временем больше.
Хм, то, что нужно! Не дура, образованна, доброжелательна, пока послушна. Не самая красивая на лицо, зато если пробудить в ней женские дремлющие силы, то устали не будет. Такая любовница и была сейчас нужна. У Сулеймана уже есть сыновья, так что не забота Хуррем рожать, а вот услаждать слух Повелителя и его тело, пожалуй, сможет. Валиде выбрала для сына новую игрушку. Надолго? Едва ли, главное, чтобы, опасаясь этой малышки, Махидевран и Гульфем отвлеклись друг от дружки.
Что потом будет с самой Хуррем? А ничего, останется жить в гареме, как остаются все, кто получил отставку у Повелителя. Она нужна на время, как и любая другая наложница. Их век недолог и незавиден, но такова уж их судьба. Конечно, никто потом Хуррем на улицу не выкинет, захочет, так и замуж выдадут. Чувствами самой Роксоланы не интересовались, рабыня есть рабыня, даже красивая и разумная.