Роланд Несравненный
Шрифт:
– Это идет армия Карла?
Тот ответил:
– Подожди, еще нет.
Потом появились войска, в которых были собраны люди со всех уголков земли, и король снова спросил Октера:
– Наверное, Карл ведет всех этих великолепных воинов?
Но Октер опять ответил:
– Нет еще, подожди.
Испугался тогда Дезидерий и спросил:
– Что же мы будем делать, если те, с кем он придет, окажутся еще многочисленней?
– Сам увидишь, когда он придет, – ответил Октер. – Что будет с нами – не знаю.
И вот плотной стеной окружили город полки. Увидев их,
– Вот он – Карл!
Но Октер опять ответил:
– Нет, еще не он.
– Пойдем отсюда, – прошептал Дезидерий, – спустимся вниз, спрячемся в подземелье, лишь бы не видеть этого жуткого зрелища!
Тогда Октер, которому была ведома ни с чем не сравнимая сила Карла, проговорил, и голос его дрогнул от страха:
– Когда увидишь, что в полях колосятся железные всходы и железные валы катятся на город, знай – это Карл.
Едва он умолк, как все вокруг покрыла черная туча, и только клинки сверкали, подобно молниям. И они наконец увидели Карла. На голове Карла – железный шлем, руки его – в железных наручах, грудь и широкие плечи покрыты железными латами, левая рука высоко вздымает тяжелое копье, в правой – непобедимый меч. И конь его поблескивал тяжелой броней. И свита была под стать королю.
Вот таким был великий Карл, и характер его был железным. Чего стоит одна история с его любимой сестрой Бертой, в которой Карл души не чаял!
В те времена, когда Карл совершал еще первые свои походы, состоял в его свите владетельный герцог Милон Англерский. Это был достославный муж, известный знатностью рода и искушенностью ума. К тому же был он красив, любезен и исполнен такой веселости, что во всех, кому случалось его видеть, возбуждал расположение. Придворные короля и его многочисленные князья почитали Милона, и сам Карл любил его как родного брата.
Мудрено ли, что Берта и не заметила, как влюбилась в герцога. Вот была пара: статный черноволосый рыцарь и светлолицая красавица, белокурая королевна! У всякого, кто их видел вместе, сердце щемило от красоты и сладкой тайны чужой любви.
Однако Милон боялся разгневать короля, видя, что тот подыскивает для сестры мужа познатнее. Берта же, сравнивая с Милоном всех остальных баронов, не видела ни одного равного ему. И так она была в него влюблена, что не могла ни пить, ни есть.
Однажды, запершись у себя, она достала восковую табличку и палочкой-стилем написала Милону записку быстрым, красивым и четким почерком, вкладывая в каждую букву свою безграничную любовь. Верная служанка отнесла записку барону, который был до глубины души поражен чистотой и откровенностью юной королевны. На другой стороне таблички, уже не таясь, Милон написал Берте о своей любви.
Счастливая королевна оставила себе на память восковое письмо Милона и стала встречаться с возлюбленным втайне от брата, надеясь на то, что ее любовь в конце концов победит упрямство всемогущего короля.
В те редкие минуты, когда Карл не воевал, не охотился, не пировал и не занимался государственными делами, он упражнял свою неопытную в письме, привыкшую к тяжелому мечу руку, перенося на восковые таблички мудрые мысли монаха Алкуина,
«Буква, – выводил он неуклюже, повторяя прописи ученого монаха, – есть страж истории. Слово – изменник души. Язык – бич воздуха. Письмо – немой вестник…»
Кто теперь скажет, как попала к Карлу восковая табличка с письмом Берты и ответом Милона? Король рассвирепел и в одночасье лишил Милона всех званий, а заодно и всего его добра. Знатный и богатый рыцарь превратился в безвестного бедняка, не имеющего за душой и медного денария.
Не в силах он был вынести такого унижения и пошел прочь с королевского двора – пешком, подобно простолюдину. Навеки распрощался Милон со своей возлюбленной, с добрым конем, с верными слугами. И только меч оставался при нем – на крепкой перевязи и в кожаных ножнах, обтянутых сверху для прочности белым навощенным полотном.
Напрасно бедная Берта умоляла Карла вернуть доброго рыцаря.
– Сестра, – отвечал ей король, – я дам вам в мужья того, кого сам сочту достойным вашего положения…
– Ах, сударь, – с горечью улыбнулась королевна, – мое положение таково, что скоро у меня родится ребенок, и вряд ли найдется благородный барон, который решится усыновить чадо опального герцога.
Узнав эту новость, Карл был вне себя от ярости: он так хотел породниться с каким-нибудь могущественным соседом и с помощью сестры присоединить к своей милой Франции еще одну богатую провинцию!
Но делать нечего. Вскоре родился у Берты сын, которого назвали Роландом и дали ему также прозвище – Несравненный. Карл повелел показать ему ребенка и совсем пришел в уныние, увидев, какой тот чахлый и некрасивый. Король призвал к себе одного старого аббата и сказал:
– Вы стали крестным отцом моего племянника. Поэтому отдаю его вам на воспитание. Отправляйтесь в Бретань, в город Ванн, во владения бывшего герцога Англерского. Граф Роландин должен вырасти крепким и здоровым рыцарем и стать повелителем всей пограничной области – Бретонской марки. Возьмите ему четырех кормилиц. А я дам ему четырех начальников над челядью: одного – сенешаля, другого – каштеляна, третьего – майордома, четвертого – конюшего. Кроме того, я прикажу, чтобы ему отдали маленькую верховую лошадь. Через три года он обязан сидеть в седле как добрый рыцарь. А через семь я жду вас, сударь, в моей столице и сам проверю, на что годен маленький маркграф!
…Шумит ветер в кронах. Холодные звезды сверкают над необъятной Бретанью, над городом Ванном, над окраиной огромного государства непобедимого короля франков Карла Великого.
А на юге в это время неверные сарацины стали выступать за пределы своих земель и отвоевывать у Карла то пограничную крепость, то большой город; жгли посевы, уводили стада, а простых крестьян-вилланов превращали в своих рабов.
Собрал Карл войско и послал его в сарацинские пределы. Опустошили франкские воины землю мавров и вернулись к Карлу, в Ахенский дворец. Тогда сарацины собрали несметное войско, пошли в Галлию и снова схлестнулись там с франками. Множество неверных пало в той битве, но и Карл недосчитался многих рыцарей.