Ролевик: Рыцарь. Книга 2. Выбор
Шрифт:
— Можешь не объяснять, — махнул рукой Любомир. — Мои умельцы тоже пытались сдвинуться с места все одновременно… Перебранку, наверняка, аж до Прохода слышно было. Зато смог расторопность своего младшего десятника оценить.
— Повысь… — подсказал старший брат. — Если заслужил. Еще больше стараться будет. И остальные оценят, подтянуться. Теперь для этого достаточно твоей власти.
— Спасибо за совет, — кивнул Любомир. — Значит, я поступил правильно… Но, не будем отвлекаться на мелочи. Так что там с сестренкой?
— Это
— Не настолько уж я глуп, чтоб опыт чужой семейной жизни пытаться примерить к своему дому, — усмехнулся в ответ Любомир. — Это охотник, если знает повадки одного оленя, то может легко выслеживать и всех остальных из стада. А с женщинами каждый раз все заново, и как впервые. Что одной нравиться — другую бесит. И наоборот… Просто, интересуюсь. Ну, например, из вежливости.
— Думаю, Весняна счастлива. И Игорь тоже. Как я видел: ему совершенно не хотелось уезжать…
— Я рад за них, — младший Вепрь обнял старшего за плечи и стукнул своей кружкой об его. — Выпьем, брат, за влюбленных. Пусть это чувство длиться как можно дольше…
— Пусть…
Витязи сделали по большому глотку, и теперь спросил Ставр.
— А как у тебя с баронессой отношения складываются? Матушка сказывала: дело к свадьбе идет? Девочка-то, судя по всему, с характером. Не обижает?
— Спасибо, у меня тоже, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, все отлично. Она мне очень нравится. Вернее — по сердцу. Ну, и я ей… кажется, не безразличен. Более определенно утверждать не берусь, слишком уж много потрясений за такое короткое время на долю Анжелины выпало, но… Я, собственно, для этого и отправился с обозом, чтобы дать ей ощутить разлуку и… время подумать.
— Умно… — Ставр приподнял кружку в шутливом салюте и сделал еще глоток. — Прямо, как Вышемир, из-за угла заходишь. Комбинируешь…
— Глупости говоришь, брат, — с укором заметил Любомир. — Мы с Анжелиной вполне ясно объяснились и даже поцеловались на прощание… Совсем не по-родственному. Но, тащить оглушенную всеми теми бедами девчонку под венец, не по мне. Неправильно это. А вот через одну-две седмицы, как вернусь обратно в Дубров — спрошу ее обо всем прямо.
— Ты прав, братишка, — кивнул Ставр. — Извини. Я просто не заметил, когда ты вырос.
— Ага, прослезись еще… — рассмеялся младший Вепрь. — Типа, дети растут, а мы дряхлеем.
Ставр усмехнулся.
— Трудно оспорить столь очевидные вещи… От Игоря что слышно?
— Ушел в Заскалье, — пожал плечами Любомир. — Лукаш сказывал, что один из Змиев о чем-то с ним разговаривал, а потом — пропустил дальше. Ну, а голуби, как ты знаешь — ни туда, ни оттуда не летают.
— Что ж, — Ставр повторно наполнил кружки. — Насколько я успел изучить нашего зятя, вскоре одним чернокнижником станет меньше.
— Вполне… Ну, что, отобедаем
— Не хочется, — отказался младший Вепрь. — Жарко. Может и в самом деле вздремнуть часок? А то даже разговаривать лень?
— Ну, поскольку мы дальше двигаемся вместе, то поговорить и вечером успеем, — согласился Ставр. — А вот кому из нас отдыхать, а кому с обозом до следующей стоянки ехать, жребий решит.
— Не надо жребия, — вскочил на ноги Любомир. — Отдыхай, старче…
— Кто-то, похоже, сейчас дошутится… — проворчал Ставр, но младший брат уже сидел в седле и отдавал какие-то распоряжения своему десятнику. Вереница возов, скрипя осями и отмахиваясь хвостами от мух, неспешно ползла на север…
* * *
Много в мире прекрасного, радующего человеческий глаз, слух и… прочие органы чувств, данные людям для восприятия. И каждому найдется, чем угодить и доставить удовольствие. Одни восторгаются величественной картиной восхода или заката, иной может бесконечно долго любоваться речным течением, особенно в ледостав или половодье. Третий — замирает от восторга, взобравшись на горную вершину. Еще кто-то приходит в восхищение от аромата сирени или ландышей. А распускающиеся на безмятежной глади сонного пруда, белоснежные купавки, лилии?
Воевода замка Зеленец из рода Зеленых Вепрей — любил слушать пенье жаворонка. Серенькой невзрачной пичуги, одаренной умением издавать волшебной чистоты звуки. Хрустальный перезвон пернатого колокольчика, лившийся из поднебесья, наполнял душу витязя каким-то безмятежным умилением. Достаточно было Ставру на несколько минут закрыть глаза и погрузиться в звонкую и бесхитростную мелодию, самозабвенно выводимую жаворонками, как все горести, все тревоги тотчас уносились прочь из его души, освобождая место покою и уюту.
Вот и сейчас — казалось бы, столько забот, а стоило впустить в себя птичий перезвон, и уже исчезла терпкая пыль на бесконечной дороге, подобрели беспощадные августовские солнечные лучи, улетучился и не раздражает более ноздри ядреный запах пота, от взмыленной лошади, на который слетаются кровожадные и докучливые слепни со всей округи. Да и сам он не трясется в седле, а босоногим пацаненком несется шелковистыми луговыми травами к прохладной речке, широкой синей лентой вьющейся невдалеке…
Странно, но ощущение, нереальности происходящего, за последнее время, почти не покидало Ставра. Он не смог бы внятно объяснить, что именно ему не нравиться, но чувствовал себя так, словно принимал участие в грандиозной мистификации или театральном действии. Будто все люди, которых он знал много лет и с которыми теперь общался, в том числе и он сам, однажды отринули обычную жизнь и стали лицедействовать… Согласно отведенным им ролям, в грандиозном спектакле с названием 'Подготовка Зелен-Лога к нападению северян'.