Рольф в лесах
Шрифт:
Перед полуднем они вышли к большой излучине и без опасения пошли по льду до Ренсселлер-Фолс, откуда, спросив дорогу на ферме, отправились, несмотря на буран, напрямик через лес и устроились на ночлег милях в сорока от Огденсберга.
За всё время этих тяжёлых переходов им почти не попадались следы четвероногих обитателей леса, которые в такую погоду предпочитали прятаться, где возможно. Но в можжевеловой низине около озера Кранберри они набрели на «олений двор», приютивший, видимо, сотни животных. В одну сторону он простирался на две-три мили и на полмили в другую. Хотя кругом громоздились глубокие сугробы, тут снег почти весь был утоптан. Пересекая «двор», разведчики насчитали не меньше пятидесяти оленей и легко добыли запас свежего мяса.
Больше ничего
Генерал всё ещё строил земляные редуты и всё ещё грозил стереть с лица земли всю Канаду. Однако депеши дали ему новые темы для размышления и речей. Роль, отводимая ему в предполагаемом наступлении на Монреаль, была лестной, но в результате столь энергичное укрепление Тайкондероги выглядело глупым.
Три дня Рольфу поручалось рубить дрова, затем он был отправлен с депешами в Олбени.
Март прошёл за разными, но не столь уж важными трудами: Рольфу приходилось и свиней колоть, и конюшни чистить, и землю копать. Затем пришла апрельская распутица, когда на лыжах ходить уже было нельзя, а реки ещё не вскрылись, и всякое сообщение с севером прекратилось.
Но вот наступил май, чудесный месяц май, дохнул бодрящим воздухом, и жизнь закипела. По рекам заскользили каноэ, в лесах земля ещё оставалась бурой, но многие деревья оделись золотом серёжек.
Рольф был полон сил, как молодой олень. Ему не сиделось на месте, и он охотно вызвался доставить депеши в Сакетс-Харбор. Он решил отправиться туда в одиночку: теперь на ночлеге можно было обойтись единственным одеялом, а пары фунтов вяленого мяса вполне хватало, чтобы быть сытым каждый день. Конечно, небольшой топор мог в дороге пригодиться, а вот тащить тяжёлое ружьё ему не хотелось, и он не знал, как ему поступить, но тут кто-то из молодых офицеров предложил ему взамен пистолет, и Рольф с восторгом заткнул за пояс это более лёгкое оружие.
За зиму он ещё вытянулся и выглядел, пожалуй, долговязым, но плечи у него были широкие, а походка упругой и лёгкой, как у бывалого путешественника. Радостно сияя, он отправился в долгий путь в Сакетс-Харбор по прямой через лес. Часовой отдал ему честь, а дежурный офицер, невольно залюбовавшись его мужественной фигурой и открытым, чистым лицом с весёлыми голубыми глазами, остановился пожать ему руку.
— Ну, желаю удачи, Киттеринг! — сказал он, зная, какое поручение должен выполнить юноша. — Будем надеяться, что ты вернёшься с более утешительными известиями, чем в прошлые два раза!
Рольф теперь отлично изучил науку пешего хождения и двинулся вперёд широким, лёгким шагом, а через полчаса пробежал рысцой мили две. Он рассчитывал, что будет за час покрывать пять миль, но его расчёты натолкнулись на одну серьёзную помеху: половодье ещё не спало, и перебираться через даже небольшие речки было трудной задачей. Ручьи ему нередко удавалось переходить вброд, а порой, увидев подходящее дерево, он срубал его так, что оно падало вершиной на другой берег и служило ему мостиком. Но речки были слишком широки для такого способа, переправляться вплавь он опасался: вода ещё не прогрелась, а течение оставалось стремительным. Чуть ли не у каждой он вынужден был строить добротный плот. Хороший разведчик зря не рискует: лёгкий плотик сэкономил бы много времени, но мог оказаться предательски ненадёжным. А крепкий, безопасный плот за десять минут не соорудишь. И за три дня дороги Рольф изготовил пятнадцать отличных плотов из сухих еловых стволов, связывая их прутьями ивы или «кожаного дерева» — дирки болотной. На каждый уходило не меньше часа — итого по пять часов в день. Но время было потрачено разумно, тем более что темнело теперь уже поздно и он успевал до наступления ночи пройти ещё много. Вскоре он добрался до населённой местности. На одной ферме он услышал про нападение армии сэра Джорджа Превоста на Сакетс-Харбор и героическую
Город ликовал. Наконец-то военное счастье переменилось! Коммодор Чонси, утвердив превосходство своего флота на озере Онтарио, неожиданно напал на Йорк (старое название Торонто), столицу Верхней Канады, взял его и разрушил. Сэр Джордж Превост, воспользовавшись отсутствием Чонси, подошёл к Сакетс-Харбору, но встретил такой отпор, что через несколько дней снял осаду.
В стенах и крышах зияли дыры от пуль, в госпитале лежало несколько раненых, зелёная набережная была вся изуродована, а флагшток расщепило, но враг отступил, звёздный флаг плескал на ветру, и мужественный гарнизон, несмотря на свою малочисленность, был исполнен того духа, который пробуждается только в сердцах защитников родной страны и своего очага.
Да, это был не Огденсберг!
72. Обратный путь
В тот же вечер Рольф отправился в дорогу с последними новостями и письмами коменданта.
Теперь он уже хорошо знал этот край, и цепкая память лесовика помогла ему повторить прежний путь. Возможно, он вовсе не был самым удачным, однако обладал важным преимуществом: Рольф мог переправляться через реки на уже готовых плотах и сэкономил немало драгоценных часов.
Когда он шёл в Сакетс-Харбор, то видел много оленей и одного медведя, а каждую ночь слышал волчий вой, но всегда вдалеке. Теперь же, когда на вторую ночь он забрался в самое сердце лесных дебрей, волки выли куда громче и словно совсем рядом. Рольф устроился ночевать уже в темноте. Развёл большой костёр, собрав хворост ощупью, но когда огонь разгорелся, в его отблесках он увидел ярдах в двадцати от себя сухую ёлку. Взяв топорик, юноша направился к ней, как вдруг всего в десяти шагах от ёлки возник тёмный силуэт: опираясь передними лапами на поваленный ствол, на него с любопытством смотрел волк. Из чащи донеслись голоса других волков, и, вдруг задрав морду, он испустил протяжный призывный вой.
Рольф оставил пистолет у костра. Бросить в волка топором? Но тогда он останется вовсе безоружным. Нагнувшись, юноша схватил тяжёлый сук и запустил его в зверя. Тот увернулся, отступил от ствола и продолжал наблюдать за человеком без малейшего страха, но не угрожая. Остальные волки продолжали перекликаться, и Рольфа охватил страх. Осторожно пятясь, он добрался до костра, взял пистолет и вернулся к сухой ёлке. Но волк исчез, и больше ни один не показывался, хотя вой не смолкал до утра. Рольф на всякий случай развёл два больших костра и просидел между ними до света.
Утром он пошёл дальше, как обычно, но через полчаса заметил, что в нескольких сотнях шагов за ним трусит волк, к которому вскоре присоединился ещё один. Они не пытались его нагнать и останавливались, когда останавливался он. Но стоило ему побежать, как они, повинуясь инстинкту, роднящему их с собаками, пускались во всю прыть. Как Рольф жалел, что с ним нет его ружья! А стрелять из пистолета было бессмысленно: волки, казалось, точно знали, как далеко он стреляет, и оставались вне досягаемости. Рольф пустился на хитрость: скрывшись за вершиной холма, он быстро описал круг и устроил засаду у собственного следа. Но ветер предупредил волков об этом манёвре: они уселись на землю и выждали, пока он не пошёл дальше. Полдня два лесных пса сопровождали его, но не как охотники, гонящие дичь, а беззлобно, почти даже дружелюбно. Около трёх часов он переправился через речку, и тут они отстали. Несколько лет спустя, лучше узнав волчьи повадки, Рольф пришёл к выводу, что эта пара следовала за ним либо из любопытства, либо, быть может, в надежде, что он подстрелит оленя и что-то оставит на их долю. А расстались они с ним потому, что достигли границы своего участка. Иными словами, волки проводили его через все свои охотничьи угодья.