Роман без героя
Шрифт:
Водяра, Вениамин Павлович Водянкин, намедни клался на мельнице, что видел за околицей, у убранного ржаного поля, чёрного пса, от которого на стерню сыпались красные искры. Был Водяра с ружьём – ходил куропаток пострелять, да ни одной не подстрелил. А когда этот пёс, по его словам, «с полугодовалого телёнка», сверкая глазищами выбежал из яруги, то Венька не удержался, зарядил патрон с картечью и выстрелил в это мерзкое существо. Видел, как весь заряд вошёл в собачину, но той хоть бы что. «Быть беде в нашем околотке! – заключил свой рассказ Водяра. – Чёрный пёс предупреждает. Дурной знак, братцы».
Вчера
Глава 7
ЛЕГЕНДА О ПЕРВОМ КОЛХОЗНИКЕ
Мифотворчество Иосифа Захарова
Жаль, что я не сохранил свое школьное сочинение «Первый колхозник Красной Слободы». О Вениамине Павловиче Водянкине писал и я, и его внучка Маруся, и мой друг Пашка – весь наш класс, словом. И только Моргуше Анка-пулеметчица поставила тройку – за не раскрытый образ своего деда.
Я и Паша получили отличные оценки. Да и другие ребята не подкачали. А как же! Старались на всю катушку. Ведь о «первых», как о покойниках: либо хорошо, либо ничего. Это аксиома. Иначе – не поймут. Такая вот «своя» правда. Одна – для Петра I и Екатерины I. А другая, истинно народная – для «Собрания анекдотов царского шута Балакирева».
Мы уже тогда знали: настоящая правда та, что для «собрания анекдотов». Царева правда завсегда кнутом и эшафотом попахивает.
Мне эту «шутовскую», истинную правду, рассказал мой отец – Клим Иванович Захаров. У Моргуши до сих пор есть своя «версия» этому факту. В сочинениях врали высокопарно и торжественно, что вообще является первым признаком любой печатной (или написанной) лжи.
Я расскажу, как слышал эту историю от моего отца. Конечно же, в своей, писательской, интерпретации. Ибо бывают странными мои писательские сны, но на Яву страннее.
***
…День был осенний, промозглый. Ветер сек холодным дождем согнанных к сельсовету слободчан. Водяра был в одной калоше на босу ногу, другую потерял по пути к сельсовету. Из кармана его рваной фуфайки торчало горлышко синей бутылки, кое-как заткнутое скрученной из газетки пробкой. Венька, слывший в молодости первым конокрадом в округе, потом первым пьяницей, готовым последнюю рубаху снять, чтобы угостить близкого и дальнего своего. В Слободе это почиталось в равной степени.
Посадские слободчане, самые бедные и отчаянные по своей малоимущности люди, знали: Председатель комбеда Петр Ефимович Карагодин загодя подготовил Водяру к этому торжественному шагу – первому вступить в колхоз. Так мало того, утром принес бутылку на опохмелку. Только строго-настрого наказал: больше стакана не пить! Вот пример остальным покажет, запишется в «Безбожник» первым, – тогда, мол, пей до у…у.
Название колхоза – «Безбожник» – придумал предкомбеда Петр Карагодин. Он же выдумал себе особую должность, которая, по его мнению, придавала «весу и значимости его фигуре в глазах слободчан». Должность эта называлась – Главантидер. Писалась с заглавной буквы. А расшифровывалась так: Главный антихрист деревни. Придумал он этого Главантидера не с большого бодуна. Вычитал в какой-то оборванной на самокрутки газетке
Но слободчане в силу своей вековой темноты и суеверий побаивались звать Черного Петруху (такую кличку ему дали еще до революции) страшным словом «Главантидер». Ему, черту, что! А у нас начнет скотина подыхать, хлеб из колосьев на земь осыплется, в кузне горн погаснет… Антихриста только покликай!
– Ну, кто самый смелай? – вынося под дождь комбедовский неподъемный стол, давно изъеденный червем, с вызовом спросил народ Главантидер. – Записывайся першим!
– Иде тута крестик поставить? – икнув, спросил Водяра.
– Про крестики теперь забудь! – рыкнул на него Главантидер, отворачивая хищный нос от перегарного дыхания Водяры. – Палочку поставишь в первой графе, коль расписываться не умеешь.
Водянкин хитро улыбнулся:
– Палку я не графе, а жёнке поставлю… А тута – крестик.
Угрюмый народ молчал. Знал, что записывать будут под номерами. А потом, будто бы, имена слободчан упразднят вовсе, оставив для удобства коллективного руководства только данные при записи номерки.
– Чего молчите? – спросил Черный Петруха. – Вразумите сваво товарища. Он еще вчерась жалал быть первым колхозником. А нынче безграмотным прикидывается. А в церковно-приходскую школу два года ходил. Я все знаю про кажного!
– Палыч! – отозвался Васька Разуваев, бывший матрос с эсминца «Быстрый». – Жане и дурак поставить… – А ты графе поставь, как Черт приказывает…
– Не согласен я! – замотал мокрой головой Вениамин Павлович, тупо глядя на босые ногу. – Енто к чему честного человека принуждають? А?
От холода его губы посинели. Он достал из кармана бутылку, крепкими кукурузными зубами выдернул пробку и сделал три крупных глотка, запрокинув голову.
– Брр!.. – по-собачьи замотал он головой, отчего брызги полетели на первые ряды и самого председателя «Безбожника». – Во, пошло тепло по жилкам и кишочкам, теплее, теплее…
– Ставь, сучье племя, хоть палку, хоть какой! – сквозь зубы процедил Петр Ефимович. – Не то яйца оторву, собака! Ты речь пламенную, как я тебе наказывал, слободчанам приготовил?
Водяра почесал мокрый затылок, обвел мутным взглядом слободчан, согнанных к избе сельсовета для добровольной записи в колхоз, и лукаво подмигнул Главантидеру:
– А как же, товарищ председатель «Безбожника»!.. Речь, хучь головой в печь!
Народ засмеялся. Это не понравилось Петру Ефимовичу: известное дело – один слободской дурак всё святое дело целой партии может опошлить.
– Ладно, давай без речи… Дома девкам своим с печки ее скажешь, – кивнул Карагодин.
Водянкин помолчал, собираясь с мыслями и предложил:
– А давайте наш уважаемый колхоз назовем как-нибудь по-другому… Как зоринские мужики, к примеру – «Новой зарей»!
– Ежели две «Зари», то одна из них явно не новая, – возразил Петр Ефимович.
– А «Безбожник», значит, новый? – покачиваясь с пятки на носок, спросил Водяра.
– «Безбожник» – новый, – хмуро ответил Карагодин, катая желваки на крутых скулах. – Будешь, гад, першим али как? Али гони взад самогонку, что Гандониха нагнала к банкету! Думаешь, мы тебя за твои зеленые глаза комбедовской самогонкой поили?