Роман без последней страницы
Шрифт:
Из кухни долетел сквознячок.
«Светка форточку не закрыла».
Анастасия Петровна дотянулась до спинки кровати, сняла шаль и, накинув ее на плечи, расправила между поясницей и спинкой инвалидной коляски. Руками крутанула колеса и покатилась на кухню. Там взяла в углу швабру и толкнула форточку ручкой.
Вернулась в спальню, остановила коляску у балконной двери. Отсюда весь двор был виден как на ладони. Возле арки курили киношники. Из зашторенного автобуса выпорхнула актриса
Кто-то из курильщиков выбросил сигарету и кинулся к подъездной двери. Распахнул ее, дождался, пока девушка проскользит через двор. В подъезд они отправились вместе. Анастасия Петровна перевела взгляд на окно второго этажа того же подъезда. Через минуту они там появились, обнялись и замерли в поцелуе.
Мужчины, что курили под аркой, направились вслед за ними. Один открыл дверь, взял камень и подложил, чтобы подъезд остался открытым, после чего все вошли внутрь. Двое из окна тихо исчезли.
В нем по очереди промелькнули все, кто зашел в подъезд. Через минуту из входной двери выглянула старуха, пнула камень ногой и захлопнула ее.
Анастасия Петровна знала эту старуху. Много раз видела во дворе и в окнах квартиры первого этажа, где раньше была дворницкая.
Из арки вышла знакомая девочка и направилась к тому же подъезду. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать. Невысокая, худенькая, в куртке и джинсах. Девочка жила одна в огромной квартире на втором этаже. Иногда там появлялся взрослый мужчина, похоже, ее отец. Часто забегала подруга, что жила по соседству.
Девочка вошла в подъезд, мелькнула в лестничном окне и скоро зажгла свет у себя дома. Анастасия Петровна перевела взгляд чуть выше. На третьем этаже снимали кино. Вокруг овального стола ходил мужчина, по углам комнаты стояли две камеры, за ними – два оператора. Анастасия Петровна взглянула левее. В импровизированной гримерной было темно…
Так она сидела, обозревая чужую жизнь. Подмечала то, что не замечали другие, потому что это было единственное развлечение, доступное ей в силу болезни, возраста. Она видела, как и для чего живут люди, что они делают, отчего страдают и почему действуют так, а не иначе.
Анастасия Петровна смотрела в окна гримерки и думала о том, что в мире есть дикие твари, которые терзают друг друга безо всяких причин. Их ареал – как трясина, осушить которую невозможно. Так ей подсказывал жизненный опыт. Но врожденная порядочность и честность склоняли ее к неосторожному шагу.
Она подняла трубку и набрала номер.
– Алло… дежурная часть? Говорит Галкина Анастасия Петровна. Мне нужно сообщить важную информацию. Я видела в окнах третьего этажа, где убили артистку…
Ее перебили.
– Вам
Выслушав, она пояснила:
– Не могу. Я – инвалид.
В трубке замолчали, видимо решая, что с этим делать.
– Вы примете мое сообщение? – спросила Анастасия Петровна, однако услышала короткие гудки.
Минут через тридцать Анастасия Петровна решила, что лучше бы ей промолчать, а потому постаралась скорее забыть обо всем.
Глава 18
Никому не нужно
Сергей позвонил вечером.
– Послушай. Я кое-что вспомнил.
– Ты насчет убийства?
– Может быть, во всяком случае мне это кажется подозрительным.
– Ну?
– Пару недель назад мы снимали за городом, и я видел, как Полежаева села в машину к Потопаеву.
– И что в этом странного? Может, он подбросил ее до метро.
– Точно – нет. Она сама приехала на машине. – Сергей заговорил тише: – Закончился последний съемочный день, и у меня было много работы. Я отвлекся, часа через три снова посмотрел на машину, они все еще там сидели.
– Может, они беседовали о роли. О какой-нибудь сверхзадаче или, как там по Станиславскому…
Сергей иронически усмехнулся:
– Это вряд ли.
– Почему?
– Я хорошо знаю ее и его.
– И ты считаешь…
– …если подумать, он тоже мог.
– Что ж теперь делать?
– Попробуй понаблюдать, вдруг узнаешь в нем того мужика.
– Сережа, тот был в верхней одежде, стоял ко мне спиной, я видела его в глазок.
– Сегодня, если хочешь, можешь прийти на площадку.
Мысль о том, что снова придется туда идти, ее не обрадовала. Дайнека еще в прошлый раз поняла, что съемки – это рутинный процесс, который не имеет ничего общего с искусством. Стоять тихо в углу, ничего не видеть и контролировать работу желудка она может и дома.
– Ты идешь? – снова спросил Сергей.
– Да, – вздохнув, ответила она.
Когда поднялась на третий этаж, увидела, как двое парней оклеивают фронтальную поверхность лифтовой шахты и двери кабины липкой пленкой, разрисованной под красное дерево.
– Что они делают? – поинтересовалась Дайнека.
– Лифт декорируют, – ответил Сергей.
– Это я понимаю. Но для чего?
– В восьмидесятых не было лифтов, покрашенных зеленой масляной краской.
Она огорчилась.
– Ну почему все вокруг меняется только к худшему?
На съемочной площадке ее встретили как свою.
– Здравствуй! – сказал Потопаев.
Дайнека вспомнила, что он любит молоденьких. На ум сразу пришло, что она достаточно молода и может стать объектом его интереса.