Роман-царевич
Шрифт:
— А сам Флорентий? Ты говоришь — ясный он. Марево рассеял! Нет, тут не мистика, не марево рассеял — живого человека он убил! Пусть было неизбежно, другое дело, но как же всей реальности этого не почувствовать! И если не почувствовал, если не насквозь, насквозь…
— Замолчи! — крикнула Литта. — Ничего ты не знаешь…
—
Сурово, темно было и ее лицо.
— О Флорентии не говори. Лучше совсем не говорить об этом. А если ему… тяжелее смерти? А если и… мне? Ведь я была с ним. С открытыми глазами мы шли. Оба знали, что нельзя… все-таки надо было, надо! Впрочем, тут нет слов.
Долго молчали оба. Потом тихонько Литта сказала:
— Нет, я не боюсь ничего, и за них, за пчелиных наших, не боюсь. Люблю просто, верю просто. Если есть еще непонятность, загадочность — так ведь мы касаемся чуждой нам души, народной. Своя там правда, только сказать себя пока не умеет. Любовь всегда права, Михаил, даже темная, и бережно-бережно хранить ее надо.
— Темную?
— Бережно-бережно осветлять всякую, ясной правду ее делать. В этом же и работа наша. Роман на чужое место, на чужое имя посягнул — его суди Бог. А они — поверь — не его они любят, и даже не Ивана-царевича сказочного, а того, настоящего Царевича, сына Царя Единого, которого и мы с тобой любим…
Улыбнулась по-прежнему, по-детски ясно, прибавила:
— И все будет. Все будет хорошо.
Без грусти прощались они. Нет одиночества, нет страха. За ними — друзья, перед ними — работа.
Из окон падали смеющиеся голоса жаворонков. Смеялись жаворонки вверху, горели под ними завечеревшие поля весенние.
Наклонив голову, шепнула Литта:
— Перекрести меня.
— И ты. Спасибо, родная. Христос с тобой.
Прибавил тихо,
— Как я тебя люблю.
ПРИМЕЧАНИЯ
Роман вышел отдельным изданием в «Московском книгоиздательстве» в 1913 г. и является продолжением романа «Чертова кукла». Еще одна часть задуманной трилогии — «Очарование истины» — осталась незаконченной. Название романа и определение роли главного героя в революции — «Роман-царевич» — восходит к роману Ф. М. Достоевского «Бесы» (ч. II, гл. 8 — «Иван-царевич»), где этим именем называет Ивана Ставрогина Павел Верховенский, предполагая в ходе революции представить его народу царевичем. Фамилия Сменцев произведена от названия имения Сменцево в Новгородской губернии, где в 1912 г. отдыхали Мережковские.
С. 286. Улинька, «сияющее видение» — Юлитту Николаевну Двоекурову называют именем идеальной героини второй части «Мертвых душ» Н. В. Гоголя.
С. 332. Флоризель— принц Баккардии, благородный герой серии рассказов английского писателя Роберта Льюиса Стивенсона (1850–1894) из книги «Новые арабские ночи» («New Arabian nights», 1882, русский перевод — 1901); в наши дни издано под загл. «Современная 1001 ночь» (1978).
С. 386. Федька Растекай(Федор Яковлевич) — образ, в котором угадывается «старец» Григорий Распутин.
С. 476. «Раклы» — производное от французского «racaille», сволочь, шваль, слово, бытовавшее в среде русского дворянства в форме «ракалья».