Роман моей жизни. Книга воспоминаний

Ясинский Иероним Иеронимович

А бедный метранпаж Семенов вскоре совсем зачах и умер. Чрезвычайно тяжело он умирал. Я посетил его и как-раз пришлось присутствовать при его кончине. Последнее слово его было к жене:

— Как-то ты теперь… без меня…

Я сказал Пропперу, и он назначил вдове маленькую пенсию, а Семенов был похоронен за счет «Биржевых Ведомостей».

Глава пятьдесят шестая

1896–1899

«Независимый». Статьи о помещике Ридигере. Беседа с Соловьевым. Случай с Дубасовым. Статья об избиении студента и приостановление газеты.

Линев сотрудничал не более недели при мне.

С уходом Линева

атмосфера в «Биржевых Ведомостях» расчистилась. На редакционном совете, который я собрал, был возбужден вопрос о направлении газеты. Это был щекотливый вопрос. Проппер потребовал, чтобы совершенно был устранен из обсуждения биржевой отдел в виду того, что никто из нас, литераторов и публицистов, в нем ничего не смыслит. Иноземцев стоял за линевщину.

— Только делать это надо даровито!

Я предложил придерживаться научного социализма, вспомнив статьи Зибера в «Слове». Плохо был я знаком с научным социализмом, но немногих знаний моих достаточно оказалось, чтобы покорить Иноземцева и других.

— Тем более, — сказал я, — что начальник печати Соловьев, несмотря на все его деспотические замашки, сочувствует социализму, правда, государственному — он государственный социалист, как и Витте. Но это уже доказывает, что научный социализм в известных пределах может быть терпим у нас. Знамя мы выкидывать не будем, а постараемся поглубже проникнуть в общественность и по мелочам проанализировать нашу государственность. Нам незачем приставать ни к народникам, ни к либералам, ни тем более к оппортунистам нововременского типа. Будем смотреть на второе издание «Биржевых Ведомостей», как на орган здравомыслящей, честной, преследующей пользы благосостояния и просвещения, быстро растущей независимой партии.

— В таком случае, пускай будут ваши фельетоны с завтрашнего же дня подписываться так: Независимый. — сказал Проппер.

В течение ровно семи лет без перерыва, не пропуская ни одного дня, стал писать Независимый в «Биржевых Ведомостях», и со временем из Минусинска Амфитеатров, сосланный туда за свой фельетон «Обмановы» [525] , писал мне: «Нет ни одного уголка, такого темного и захолустного в России, где бы не было известно ваше имя. Журнал — пирожное, бросьте; а газета — вот хлеб, вот обед!».

525

В газете «Россия» (1902. 26 января) был опубликован фельетон А. В. Амфитеатрова «Господа Обмановы», вызвавший большой скандал. Под Обмановыми Амфитеатров вывел царствующее семейство Романовых, а отдельные члены семьи были названы чуть-чуть измененными против настоящих именами (например, император Николай II — Ника-Милуша). В конечном счете Амфитеатров был сослан в Минусинск, а газета закрыта.

Были в жизни «Биржевых Ведомостей» не только трагикомические случаи, но и трагические. Я не говорю о многочисленных судебных преследованиях, которым подвергался Независимый. Чтобы совершенно обезопасить корреспондента от каких бы то ни было репрессий местного и общего характера, я заявил в газете, что ничьего имени ни под каким предлогом я ни судебным ни административным властям не выдаю и прошу поэтому читателей соблюдать строжайшую осторожность и правдивость в своих письмах ко мне, чтоб не подводить меня. Можно сказать, удивительно, что меня привлекли к ответственности только семнадцать раз. Мне стыдиться было нечего, я выходил на суд открыто, без защитника, и из семнадцати раз только два раза был оштрафован по пяти рублей.

Трагедия же заглянула к нам в редакцию, более или менее, серьезно три раза. Первый раз я был вызван к Соловьеву по поводу статьи моей об эксплуатации крестьян графом Ридигером, богатейшим помещиком северо-западного края [526] .

— Вот

и система ваша фактических аппошей, — вскричал Соловьев с пеной у рта, когда я вошел к нему в кабинет. — Я только-что от министра, и из-за вас неприятно выходить мне в отставку. Я чересчур распустил вас, господин редактор! Вы, в самом деле, вообразили, что у нас какой-то государственный социализм. Об этом можно мечтать.

526

Предположительно граф Всеволод Александрович Ридигер (1871–1939, по др. данным 1871–1924), действительный статский советник, камергер, сотрудник Собственной Его Императорского Величества канцелярии.

— Мечтать о государственном социализме! — вскричал я.

— Ну, да, мечтать! Или не подавать виду. Согласитесь сами, Ридигер, черт его бери, но он личный друг государя. Он пожаловался на вас, а государь распушил министра. А вы знаете, что это такое?.. Некоторым образом государственное бедствие. Ну, да как поправить? Теперь в этом вопрос. Ведь вы не напечатаете, что это неправда, что все это ложь, фантазия Независимого.

— Отчего же, Михаил Петрович, можно напечатать, что и самого Ридигера нет, и что он тоже фантасмагория, но только в форме правительственного сообщения на основании известной статьи цензурного устава.

— Да вы мне тут не шутите, — захрипел Соловьев, — у меня экзема сделалась после объяснения с министром… не до шуток!

— Местные корреспонденты, не один, а их несколько, и в их числе даже одно правительственное лицо, — подтверждают, что факты не искажены, а мною даже еще сглажены. Ясно, что остается только место правительственному опровержению.

— Хорошо-с! Я воздействую на Проппера.

Он вызвал Проппера после меня. Проппер вернулся от него, трясясь всем телом.

— Надо напечатать от редакции извинение.

— Ни за что!

— Но необходимо для спасения газеты: будет приостановлена.

— Ничего не значит, тем выгоднее для газеты (я вспомнил тактику Пятковского). Отдохнем. Ты поедешь за границу, а у меня будет время написать роман.

Три дня прошло в мучительном ожидании. Наконец, Соловьев опять вызвал меня.

— Ты победил, галилеянин! [527] — вскричал он. — Сегодня получено от Ридигера письмо с просьбой напечатать, что виновник злоупотреблений и притеснений крестьян — управляющий помещиком удален. Так вот напечатайте и воздайте должное Ридигеру. Согласитесь сами, беспристрастие выказано им редкое. Он признал силу печати. Ну-с, а теперь я эту толстопузую каналью, наш цензурный комитет, хочу подтянуть. Между нами сказать: я ведь в полном одиночестве! Приезжайте ко мне сегодня обедать, я угощу вас таким вегетарианским обедом, какого и на Черной Речке не бывает.

527

Крылатое выражение, приписываемое римскому императору (361–363) Юлиану Отступнику, гонителю христиан, смертельно раненному в сражении с персами и будто бы в таких покаянных словах подведшему итог своей жизни. Галилеянин — здесь Иисус Христос, детство и юность которого прошли в Галилее; здесь же началась его проповедь.

После обеда он стал показывать мне свои миниатюры.

— Но, вот что удивительно! — вдруг признался он. — Я всю эту красочную пестрядь на полях книги пишу с натуры. Закрою глаза, посижу, увижу, что мне надо, и рисую. Бывает чрезвычайно ярко и реально, а иногда сумрачно. А вот сейчас… — Соловьев впал в столбняк, глаза его поблекли и нижняя челюсть отвалилась; продолжалось это несколько секунд. Он встрепенулся и продолжал: — Что-то серое, как дым бьется, уже не так заметно и пропадает… а похоже было на змея-искусителя с человеческой головою и с такими глазами, как у Проппера.