Роман на Рождество

Джеймс Элоиза

– Конечно, подумает!

– Нет, не подумает, если герцог умрет, – возражала Шарлотта.

– О Господи, похоже, он действительно обречен… – сокрушалась Мей.

Младшая мисс Татлок и сама была в этом уверена. По ночам она подолгу лежала в постели без сна, взвешивая шансы Вильерса остаться в живых.

– Да, он вряд ли выживет, – с грустью соглашалась Шарлотта. – Он уже несколько месяцев мучается от приступов жестокой лихорадки, от него остались только кожа да кости. Какая страшная смерть!

– Милостивый Боже! – охнула Мей.

– Если

я могу ему хоть чем-то помочь, то просто обязана это сделать.

Старшая сестра опять в отчаянии заломила руки, но они обе понимали, что у Шарлотты не было выбора. Младшая мисс Татлок, хоть и говорила об обреченности Вильерса, обдумала один план, который мог спасти несчастного больного. Она заметила, что Вильерс оживлялся, когда она с ним спорила и препиралась. Вот средство к спасению! Когда он спокойно лежал в своей серой, навевавшей сон комнате, то не сопротивлялся подступавшей смерти, просто тихо плыл туда, откуда не возвращаются. Но когда Шарлотта нападала на него, даже оскорбляла, он возвращался к жизни.

Наверное, это не сработает, думала она. Но ей больше ничего не приходило в голову.

Шарлотта вошла в спальню Вильерса, готовая сразу приступить к исполнению своего плана, но, к ее удивлению, герцог был не один.

У окна, с самого дальнего от входа края кровати, стоял, прислонившись к стене, худой человек с грубыми чертами лица, черными, как ночь, глазами, обведенными темными кругами, как если бы этот человек не спал предыдущую ночь. Но даже следы крайнего утомления на его лице не могли скрыть семейного сходства с Вильерсом – у незнакомца были точно такие же четко очерченные скулы, как у герцога. Шарлотта взглянула сначала на хозяина, потом на гостя, потом снова на хозяина.

– Вы только посмотрите, – растягивая слова, проговорил незнакомец, даже не потрудившись встать как следует. – Ваша церковница явилась, и будь я проклят, если она не заметила сходства между мной и самым экстравагантным кавалером в Лондоне!

Вильерс, лежавший на кровати с опущенными веками, пошевелился, открыл глаза и посмотрел на посетительницу. Шарлотта с сожалением отметила, что он по-прежнему мертвенно-бледен. Глаза у него были точь-в-точь такие же, как у родственника.

– А вот и вы, мисс Татлок, – сказал Вильерс с милой улыбкой, которая, к сожалению, появлялась у него на губах все реже и реже.

Шарлотта подошла к кровати.

– Я приехала с намерением прочитать вам оставшуюся часть библейского предания, но, к сожалению, забыла Святое Писание дома, – сказала она.

– Ну-ка, я сейчас угадаю, что вы читали, Вильерс, – оживился человек у окна. – Песню песней?

Он отвратителен, подумала было Шарлотта, но странное напряжение в его голосе навело ее на другую мысль: вдруг незнакомец тоже решил подтрунивать над больным, чтобы заставить его очнуться и бороться за жизнь?

– Это история рождения Иисуса, – ответила она за герцога. – Его светлость пожелал узнать, чем она закончилась.

– Плохо, – произнес Вильерс, – эта история закончилась плохо, как часто

бывает в жизни. Моя дорогая мисс Татлок, сегодня я ужасно утомлен.

Шарлотта растерялась, не зная, что сказать.

– Это мой родственник. – Худая, почти прозрачная рука герцога еле заметно махнула в сторону окна. – Видите, у меня тоже есть семья. Мне нужно кому-то передать титул, и мой поверенный потратил несколько месяцев, чтобы найти этого господина.

Будущий герцог Вильерс улыбнулся Шарлотте – зубы на его бронзовом от загара лице показались ей ослепительно белыми – и небрежно заметил:

– Его злит, что титул достанется такому мужлану, как я.

Действительно, в незнакомце трудно было бы признать будущего герцога: черный камзол нараспашку был сильно измят; галстук присутствовал, но он ничем не напоминал те великолепные куски материи, которые обыкновенно повязывали себе на шею герцоги.

– Какая несправедливость, – сокрушенно вздохнул Вильерс. – Отдать мой изысканный дом, не говоря уж о коллекции тростей, в руки этой удручающей пародии на джентльмена!

– Как ваше имя, сэр? – поинтересовалась Шарлотта у родственника Вильерса.

– Майлз Даутри, – ответил гость. – Не хочу показаться невежливым, мисс Татлок, но мне кажется, сейчас Вильерсу лучше поберечь силы и отдохнуть.

Вот как, этот Даутри ее прогонял! Но Шарлотта не могла уйти, не попытавшись встряхнуть герцога.

– Как его светлость может отдохнуть, если герцогство того и гляди попадет в руки такому, как вы? – спросила она, усаживаясь на стул, как будто не слышала слов Даутри. – Имя герцога Вильерса – это символ тонкости суждений, изысканного стиля, великолепного вкуса… Неудивительно, что сейчас его светлости не до отдыха.

В комнате на несколько мгновений воцарилось потрясенное молчание, потом герцог рассмеялся – слабо, еле слышно, но рассмеялся. Он открыл глаза и пристально посмотрел на родственника.

– Он ужасен, не правда ли? – сказал Вильерс. – Очень рад, что вы согласны со мной, мисс Татлок. Я должен был взять его к себе и придать ему нужный лоск, когда еще был на ногах.

– Еще не поздно это сделать, – быстро сказала Шарлотта.

Даутри скептически фыркнул, но промолчал, из чего Шарлотта заключила, что он понял ее намерение. Когда в следующий миг он бросил на нее вопросительный взгляд, девушка, слегка нахмурившись, дала понять, что ему пора вступать в игру.

– Нет, я безнадежно опоздал, – снова махнул рукой герцог. – Да и как сделать настоящим герцогом человека, который, похоже, ни разу в жизни не полировал ногтей. У него, наверное, всего одна пара чулок.

– Неправда, больше, – подал голос Даутри.

– И все, конечно, не шелковые, а шерстяные, – со вздохом отозвался Вильерс. – А какой у него камзол! Вы только взгляните, мисс Татлок! Я смертельно болен, но даже я заметил этот ужасный камзол! Остается только радоваться тому, что я покину этот жестокий и несправедливый мир до того, как человек, надевший такой камзол, станет герцогом.