Роман о камне. Жемчужина Нила
Шрифт:
И тот появился. Он застыл с поднятой рукой, как бы приглашая Джека: «Ну, что же ты? Стреляй! Вот он я!»
Это была великолепная мишень. Четкая. Почти неподвижная.
Ах ты ублюдок! Джек с наслаждением спустил курок...
Клик... раздался сухой щелчок. Еще и еще раз. Клик... клик... Патроны кончились.
А черный силуэт, как бы издеваясь над ним, все еще продолжал торчать в бойнице.
— А-ааааааааааа, — заорал Джек, отшвырнул автомат, как ненужную игрушку, и бросился на стену.
Только
Он цеплялся за трещины, которые образовало время, за щели, оставшиеся в стыках каменных глыб, за любую неровность и шероховатость, и, наконец, за воздух. За ее крик, который разрывал его сердце, за ненависть к зверю в форме офицера военной полиции.
Он полз и полз, хватаясь пальцами, ногтями, зубами... Вгрызаясь, влипая в камень.
Вот уже половина пути пройдена. Еще фут. Еще... Нога сорвалась и... он поехал вниз.
— Джеееееееек! — она звала его.
Он зацепился, сам не зная за что, и снова пополз, дюйм за дюймом.
— Джоан, я иду, Джоан, — повторял он пересохшими губами, — я сейчас, Джоан.
Золо занес руку над моей головой, выбирая место, куда лучше ударить. Красным обрубком он прижал меня к стене. Все, мелькнуло у меня в голове, прощай, Джек. Какое счастье, что я встретила тебя. Хотя бы перед смертью...
«Я увезу тебя на яхте, и мы совершим кругосветное путешествие».
О, господи!
Да какого черта! Я хочу жить! Жить! Разве я жила раньше? Она слишком поздно пришла ко мне, чтобы подарить ее этому ублюдку! Мою жизнь... Она нужна Джеку! Джеку! Джеку!
Я ткнула в красную культю, и этот мерзавец, эта скотина, этот вампир... (Прекрасное определение, нужно запомнить) заорал, как сто тысяч паровозных гудков, корчась от боли. Я отбежала от него на приличное расстояние.
Джееееееек! — это имя давало мне силы, и я повторяла его все чаще и чаще, как заклинание. Правда, для заклинания я произносила его чересчур громко.
— Аааааааааа!!! — взвыл Золо от боли, и глаза его выкатились из орбит.
Ах ты дрянь! Дерьмо траханое! Я не просто убью тебя. Я вытащу из брюха твои сучьи потроха и скормлю крокодилам или заткну в твою поганую... глотку... и ты... будешь жевать их сама.
Он с ревом носился за Джоан, не видя ничего, кроме девушки. Все остальное перестало существовать. Все. Не было прошлого, настоящего, будущего. Только светлое пятно, которое пыталось ускользнуть от возмездия.
Я зацепилась за какую-то решетку и упала. Он рухнул на меня сверху, и мы покатились, сцепившись в объятиях ненависти.
Как мы боролись! Этот зверь был, конечно, сильнее, но на его стороне была только ненависть, на моей — ненависть и любовь.
Навалившись на меня своим мерзким телом, прижав пахнущей кровью культей, этот ВАМПИР пытался нанести смертельный
Мать-Земля, взмолилась я, надеясь получить у нее силы, как Антей [20] .
РА-А-А! — взревела «мать-земля».
20
Антей — в древнегреческой мифологии сын Посейдона и богини Земли Геи. Был неуязвим, пока прикасался к земле, которая давала ему силы.
Огромные зубастые твари всей Колумбии собрались сюда, привлеченные запахом культи негодяя, под решетку, на которой мы лежали. Я вздрогнула, представив себе, что будет, если она нас не выдержит, и чуть не упустила его.
Но нет, я не имею права погибнуть. Я еще нужна людям, в отличие от этого негодяя!
Он все ниже и ниже пригибал мою руку, попыхивая своей скотской сигаретой.
Вот она-то точно придавала ему силы.
Я не знаю, как это случилось. Наверное, не было другого выхода.
Когда я почувствовала, что совсем теряю силы, меня захлестнула волна такой ненависти, какой я не испытывала никогда и ни к кому.
Надо мной размытое пятно, сверкающее безумными глазами и красным огоньком сигары. Отжимая нож от своего горла, я вырвала сигару из его клыков и ткнула тлеющим огоньком в ненавистную рожу.
Раздалось жуткое шипение и резко запахло горелым мясом. Он отпрянул, зарычал и схватился за глаз, а я, наконец-то, дотянулась до доски и... Изо всех сил треснула его по окровавленному обрубку.
Господи! Его рычание напомнило рев водопада. Он ревел, как стадо американских буйволов, африканских слонов и колумбийских крокодилов, вместе взятых. Правда, как ревут буйволы и слоны, я сама не знала, но, говорят, о-о-о-чень страшно.
Бандит откатился от меня сразу футов на шесть.
Я вскочила на ноги. Он тоже. Но оступился и упал на «летучую мышь», которая освещала верхнюю площадку. Фонарь разбился. Огонь пополз по камням, а когда бандит, шатаясь, поднялся, он казался живым факелом.
И снова пошел на меня, изрыгая проклятия. Только теперь Золо ревел, как два водопада.
Сейчас, от боли и дикой ненависти, он ничего не видел, кроме ее головы. Золо шел, широко ступая, вытянув руки вперед, ведомый одним желанием — вцепиться зубами в глотку этой... он даже не нашел подходящего слова, как назвать ее... И сейчас он был по-настоящему страшен. Джоан попятилась. Она стояла у края решетки, под которой, задрав морды кверху, лежали крокодилы. Золо бросился на девушку всей тяжестью своей ненависти, и тело его весило сейчас десятки тонн.