Роман о камне
Шрифт:
Он ходил из угла в угол, как разъяренный тигр.
И тут загудела рация.
— Слушаю! — рявкнул сеньор Антонио. — Да. Я. Да-да, сеньор комиссар.
И какого черта спрашивают! Как будто здесь может находиться кто-то другой!
— Сеньор комиссар. Докладывает офицер полиции Родриго Полонис.
— Ну что там? — комиссар присел на краешек стола.
— Сеньор комиссар, на острове почти никого нет. Мы взяли только помешанного толстяка с разбитой в лепешку физиономией и всего искалеченного,
— Доставьте его сюда. Да поживее. Разберемся. И это все?
— Нет. На верхней площадке были две сеньоры. Одна без сознания, некая Элейн Халмет, а другая…
— Что, тоже из Штатов?
— Да, сеньор комиссар. А другая.., вы сидите, сеньор комиссар? Это хорошо… Другая — та самая Джоан Уайлдер.
— Кто? — сеньор Антонио встал.
— Джоан Уайлдер. Писательница… Ну, которая пишет об Анжелине… Вы меня слышите, сеньор комиссар?
О, черт! Этого еще не хватало! Теперь неприятностей не оберешься.
— А какого хрена она там делает, эта Джоан Уайлдер?
— Говорит, что были захвачены бандитами в качестве заложниц. И требует отправить их в консульство.
— Так отправляйте скорее, черт вас возьми!
— Уже отправил, сеньор комиссар. На лодке. И дал взвод охраны. Сеньор Антонио опустил на минутку трубку, достал клетчатый платок и вытер пот, бисером выступивший на лбу.
— Хорошо, — ему стало немного легче. — И это все?
— Все, сеньор комиссар.
— А кто стрелял? Кто открыл пальбу? Что, эти две сеньоры, когда были в обмороке, или твой полоумный? — заорал он, уже не сдерживая гнева.
— Простите, но вы меня не поняли, сеньор комиссар. Я сказал, что нет живых. Крепость завалена трупами. Это люди из банды «Эстета», другие — в форме полиции. Но ни у кого не нашли ни одного документа. Думаю, сеньор комиссар, что это не наши. Во всяком случае, мои парни их не знают. Они перестреляли друг друга. Наверное, опять что-нибудь не поделили, уроды.
— Ну, а теперь все?
— Да, сеньор комиссар. Только еще одно. Вся крепость кишит крокодилами. Полный ров! И наверху, в специальном террариуме, тоже. Я как глянул в яму с проломанной решеткой, так чуть не грохнулся туда. Хорошо, что никто из парней не оступился. И хоронить было бы нечего. Одна тварь даже валялась на средней площадке. Как он туда забрался, ума не приложу. А…
— Ну хватит болтать! Американца ко мне, остальным все хорошенько осмотреть, и за работу. Да, не забудьте отдать распоряжение, чтобы трупы убрали… А вы тоже ко мне. Напишите отчет и доложите о деталях. Все.
Сеньор Антонио бросил трубку… Испортили праздник, сволочи. И убивают, убивают друг друга. Все им мало… Господи, теперь дома будет опять скандал,
Гладко причесанная женщина с ямочками на щеках и скромной улыбкой пристально смотрела на него, как будто выражала сочувствие.
«Джоан Уайлдер, — гласила надпись под портретом. — Лучший романист года». Хм. Так вот она какая, любимая писательница Карины. Нет, такая приличная женщина не может быть авантюристкой!
В авантюристах сеньор Антонио знал толк.
Джоан застыла у амбразуры, сжимая в ладони маленькое сердце, которое подарил ей Джек в ТОТ вечер.
Слева громоздилась крепостная стена, а прямо перед ней сверкала огнями Картахена.
Элейн все еще лежала без сознания.
И вдруг Джоан услышала, как Элейн плачет. Громко. Почти навзрыд.
Огни перестали сверкать, крепость исчезла, она повернулась к Элейн…
За огромным письменным столом, с распухшим от слез носом, мокрыми глазами, сидела ее издатель Глория и громко сморкалась в необъятный мужской платок. Она смотрела на Джоан с восторгом и любопытством, как будто видела впервые.
Глория захлопнула рукопись и с любопытством уставилась на Джоан. Эта женщина была ей незнакома. Просветленное лицо с умело наложенной косметикой, делавшей ее глаза огромными голубыми озерами; тонко очерченный рот, с нежной улыбкой на розовых губах; золотая грива откинутых назад волос, тяжелой волной лежавшая на плечах и спине.
Она была точно такой, как в последнем ее романе — девушка, которую полюбил Джек. Модное бежевое платье подчеркивало стройность фигуры и закрывало стройные ноги ровно настолько, чтобы можно было любоваться их красотой, но не оставляло пищи для фантазии ценителей. А как она держалась! Королева!
Куда подевалась та робкая мышка, как называла себя сама Джоан! В каких джунглях Колумбии осталась ее серая шкурка? Сейчас здесь сидела львица, уверенная в себе, прекрасная.
Господи, промелькнуло в голове Глории, да она же красавица!
— Ну знаешь! — воскликнула она, сама не понимая, к чему относится ее восторженное восклицание — то ли к переменам во внешности Джоан, то ли к ее новому роману. Скорее всего, и к тому, и к другому.
Джоан, улыбаясь, смотрела на подругу, все еще пребывая там, в ИХ с Джеком Колумбии, на ИХ лугу, в ИХ пещере, в ИХ комнате.
— Это намного лучше, чем ты писала раньше. И как ты сумела так быстро написать все это. — Глория подняла толстую кипу листов, отметив про себя