Роман с физикой, или За всех отвечает любовь
Шрифт:
– Да, нет как везде, – ответил Изотов тоже не поняв шутки.
Борков достал из портфеля дорожные алюминиевые стопки, привычно раскрыл в самолетных креслах столик. И по праву приглашающей стороны раскрыл свою бутылку коньяка.
Поезд тихо тронулся и мрачные железнодорожные постройки Савеловского вокзала стали двигаться за окном назад.
– С отъездом, – провозгласил Борков.
– Поехали, – подтвердил Изотов.
Согласно традициям железнодорожной прозы следовало бы рассказать, сколько и чего выпили ученые на каждом перегоне. Но электричка
– Вот и Москва кончилась. Еще совсем недавно вся Москва помещалась за кольцевой железной дорогой. – Борков любил живую историю.
– Нет повода не выпить, – философски заметил Изотов.
Станции Дегунино тогда тоже не было. Стояла тогда на ее месте одноименная деревня, которая ждала, что ее вот-вот застроят панельными домами.
После того, как рюмки снова были опрокинуты, Изотов, глядя в окно произнес:
– Тут и на самом деле город закончился.
– Нет, еще не совсем, дальше будет город. Заводы, базы, дома.
– Я, честно говоря, в Москве недавно, со студенчества, – стал как бы оправдываться Изотов.
– А я тоже не из Москвы, я из Подмосковья. Из Солнечногорска. В войну весь наш город был разрушен. Война прошла по нам туда и обратно.
Повисло глупая пауза. Поезд все ускоряясь, уже прошел Бесскудниково и приближался к Лианозово.
– А вот тут есть интересная история, – Борков решил сгладить неловкость.
– Я, знаете ли, не очень верю официальной, прилизанной истории. Она нужна только для учебников. Я, что мог, – узнавал у людей очевидцев и участников, – похвастался Борков. Благо многие из них пока живы.
На перегоне, не доезжая до Бесскудниково, Борков снова налил коньяк.
– А знаете, что остановило немцев под Москвой?
Борков автоматически чокнулся с партнером и выпил. Изотов последовал его примеру.
– Мороз, наверное, – высказал предположение Изотов.
– В ту зиму были небывалые морозы. Знаете, тогда даже в Молдавии померз весь виноград.
– Нет не мороз. Как не странно, наша армия к морозам была еще хуже подготовлена, чем немецкая. Теплые вещи появились только в декабре 41-го, уже после наступления под Москвой. А шинельки-то наши были поплоше немецких, да и обувка тоже. А пулеметы Дегтярева вообще не стреляли на морозе.
– Но мороз же был свирепый, – не успокаивался Изотов.
– Но бил он и по тем и по другим. По нашим даже больше.
– Но тогда что случилось под Москвой? – не отставал Изотов, он был по-настоящему любопытен.
– Вот тут рядом, мы сейчас проезжаем.
Ученые мужи посмотрели за окно. За окном пролетали типовые дома, гаражи и задворки.
– Вон там, на пригорке была деревня Хомки. Тут все и произошло. Это место, до которого немцы дошли под Москвой. То есть максимально приблизились.
– Я читал, что это были Химки.
– Я тоже сначала
– Хорошо, пусть не Химки, а Хомки. Так что же здесь произошло?
– Высадился немецкий десант. Захватывать господствующую высоту и готовить плацдарм для основных сил.
– Прямо здесь?
– Вот тут. Видно, что тут холмы, Борков показал в окно.
– И вот в один из не очень погожих ноябрьских дней 41-го жители Хомок с удивлением обнаружили у себя на улице немецкий спецназ.
– Что, они прямо по улицам ходили?
– Бегали с автоматами.
– Посреди деревни у сельпо стоял телефон, который забыли отключить, так быстро война вошла в эти места. В деревне одна женщина работала в Москве в министерстве обороны простой уборщицей. Она, наверное, и сейчас жива, я разговаривал с ней несколько лет назад.
Так вот она нашла в кармане двадцать копеек и позвонила на работу, – приходить или не приходить на работу – немцы в городе.
Дежурный по наркомату обороны ей говорит: – ты что баба с ума сошла, какие немцы? Она подробно, стоя в будке телефона-автомата, рассказывала дежурному офицеру какие немцы, сколько их какие знаки различия на пагонах чем вооружены и все такое.
Через час тут уже были отборные части НКВД. Немцев тихо повязали, а следующую группу десанта расстреляли еще в воздухе. Так немцы и не взяли Москву.
И все из-за двадцати копеек. А если бы их не нашлось?
– Страшно подумать. Немцы могли бы выиграть вторую мировую войну! Где бы были мы сейчас? В Германии – немецкими рабами?
Поезд уже подлетал к Хлебниково. Там у Боркова был уже другой рассказ про войну. Но прежде хотелось бы обратить внимание читателей на то, как иногда слепы бывают люди. Оба ученых мужа, умнейшие и образованнейшие люди страны, не обратили внимание на урок истории. Причем этот урок один из них сам рассказал, как учитель. Он мог бы заметить, как хрупка история и что переломить ход событий можно очень легко. А вот восстановить, его потом порой просто невозможно. Такая вот опрокинутость во времени, как говорил философ Жан Поль Сартр.
С высокой насыпи было хорошо видно завод с большой кирпичной трубой.
– Этот завод – тоже история. Завод этот попадал во фронтовую зону. Тогда в 41 —м была объявлена эвакуацию, А трубу приказали взорвать. Она служила прекрасным целеуказателем для немецкой артиллерии. Видите, как торчит, – далеко видно.
Борков снова наполнил стопки на раскладном столике.
– Так вот директор завода под угрозой расстрела отказался взрывать трубу.
– И что?
– Стоит до сих пор. Трубу строили тогда несколько лет. Немцев через неделю отбросили от Москвы подальше, а в Хлебниково, у одних них на всю округу было тепло, работа и хлеб.