Роман с пивом
Шрифт:
— Какое право он имеет так нахуяривать? — спросил Жира упавшим голосом.
Сидели под синим тентом, правда, в такую непогоду защита от него была чисто номинальная, но, чтобы до него добраться, пришлось проделать долгий и извилистый путь в несколько кварталов с остановками и бесцельным кружением на месте, зато вполне сносно провели время.
Тент был натянут над витриной, которая в самом низу упиралась в узкий и покатый гранитный подоконник. На нем можно было кое-как сидеть, опираясь на широко расставленные ноги и изрядно наклонившись вперед, такое положение идеально подходило сейчас Хеннинену, изрыгавшему из себя
— Поверить не могу, что я снова о том же, но фули теперь делать? — спросил Маршал. Вопрос этот уже неоднократно поднимался в этих кругах на протяжении всей этой нелегкой дороги.
— Я не знаю, то есть я не знаю, хотя я ничего толком не знаю, но в общем надо ли Хеннинена отвести куда-то, если он в себя так и не придет сегодня.
— Типа, домой?
— Да хоть домой, нах, хоть куда, я не знаю.
Жира пару раз толкнул Хеннинена в плечо, а тот снова стал терять равновесие, так что пришлось его вернуть в прежнее положение.
— Предметы подвержены закону всемирного тяготения, — пробормотал Хеннинен. Он повторял, как заведенный, одну и ту же тягомотину с того самого момента, как уронил вазу, еще там, в гостях у Котилайнена.
— Да, да, конечно, — Жира легонько похлопал его по макушке.
Потом вдруг все на мгновение стало белым, и сразу после этого раздался оглушительный треск, словно бы все деревья в городе в один момент разнесло в щепки. А затем последовал глухой, раскатистый гром, прокатившийся вдоль по улице Ваасанкату, несколько искусственный и даже механический по звуку, он распался на отдельные части, как великая, но одичавшая популяция попрыгунчиков, которые разлетелись по подъездам и переулкам, чтобы скакать там, как сумасшедшие, между стенами.
А потом все звуки снова собрались воедино и взмыли ввысь, образовав над крышами огромный рокочущий ковер.
— Во, блин, я даже почти испугался, почти.
— Да уж, — сказал Маршал и резко встал: похоже, грозовой разряд был такой сильный, что его энергии хватило на всех, даже вставать теперь, казалось, было гораздо легче. — Как-то вдруг даже некая бодрость появилась. Это, наверное, из-за грозы, мне спать ужасно хотелось, просто невероятно, но в таком шуме разве ж заснешь.
— Только не говори, что ты прямо здесь собирался спать?
— Почему нет.
— О Боже, какой ужас! — воскликнул Жира и тоже встал.
— Где ужас? — спросил Хеннинен и наконец оторвал взгляд от скопившейся под его ногами лужи.
— Похоже, в живых нас осталось две с половиной трети, — вздохнул Маршал.
— Прости, но я тебя не понимаю, — сказал Жира.
— Ничего, ничего. Я просто хотел сказать, что Хенни, вот черт, как же это мы раньше-то не додумались, это же женское имя — Хенни. Фамилия нашего друга Хеннинена состоит наполовину из женского имени. Даже из девчачьего. Даже, точнее сказать, это целиком и есть женское имя, потому как «нен» — это древний уменьшительно-ласкательный суфикс.
— Гм, — промычал Хеннинен.
— То есть, ну конечно. Я хотел сказать, что Хеннинен уже подает признаки жизни, хотя, конечно, в целом он еще не с нами.
—
Новая молния с треском взрезала небо, сделав всех на мгновение одноцветными. Когда вспышка прошла, то осталось странное ощущение, словно и электричество, и свет — все это уплыло вместе с водой вниз по улице, туда, где фонари источали загадочное лунное сияние. Гроза настолько зарядила воздух, что появилось острое желание что-то сделать, и тогда Маршал решил сделать что-то и повернулся вокруг своей оси. Из запыленной витрины на него смотрело испуганное существо, неопределенного вида и рода занятий, в общем, тот самый ужас, о котором говорил Жира.
Желания смотреть на него не было, а потому пришлось вглядываться дальше, за стекло. Там, внутри, был какой-то склад пожелтевшей от времени компьютерной техники, они были словно привидения, все эти уставшие от лязга кабельных соединений громоздкие агрегаты, вообще, вся эта контора выглядела так, словно у владельцев рыло было в пушку, или в данном случае надо говорить во множественном числе. Как бы там ни было, но деятельность их вызывала некоторые сомнения, и, пожалуй, самым странным было убийственное сочетание непоправимой дряхлости и очевидной недееспособности этих товаров, создавалось такое впечатление, что для их обнаружения и доставки в магазин нужна, по крайней мере, машина времени.
К тому моменту, как молния снова вспыхнула, а следом за ней последовал и весь этот грохот, витрина и ее содержимое были уже тщательно осмотрены и изучены, и пришло время вновь искать себе какое-то занятие; на сей раз им стало возвращение в исходную позицию — то есть обратный поворот тела и сосредоточение внимания на текущей ситуации. Последнее заняло некоторое время, после чего стало очевидным, что в текущей ситуации произошли серьезные изменения, настроение присутствующих явно переменилось.
— Так вот, я говорил о том, что, на мой взгляд, все это следует представить таким образом, что все предметы имеют некую точку падения, — произнес Хеннинен.
Он стоял, и, очевидно, это было главным фактором, повлиявшим на смену настроения.
— Эй, может, тебе все-таки сесть?
— Что практически наверняка вызвано длительным влиянием на них закона всемирного тяготения.
— Что я и попытался вам доказать в вышеизложенных тезисах, — закончил за него Жира и вытянулся в струнку, очевидно полагая, что именно так следует вести себя на защите диссертации и что именно такой вид гарантирует успех.
— Да уж, — сказал Маршал.
Впереди на перекрестке из дождя вынырнула блестящая полицейская машина и стала медленно-медленно приближаться. Через лобовое стекло не было видно, кто сидел за рулем, но как-то вдруг неожиданно все, даже Хеннинен, не говоря уж об остальных, почувствовали к правоохранителям какую-ту невообразимую симпатию, и как-то незаметно внутри появилась надежда: а что, если это совсем другая смена, а все ненавистники задниц уже разошлись по домам.
— И все же я хотел бы отметить еще и тот факт, что предмет, попадая в область повышенного притяжения, испытывает острую необходимость рухнуть на землю, в связи с чем способен преодолеть любые препятствия, проломить и стол, и пол, и все, что угодно. Однако проблема в том, что все они стремятся к некому воображаемому центру. В этом отношении жизнь нейтронов гораздо проще.