Роман с президентом
Шрифт:
Помню, как на торжественную церемонию подписания Договора о гражданском согласии в Георгиевском зале Кремля он пришел с двумя бутылками только что выпущенной водки «Жириновская». Завернуты они были в газету. Увидев меня, подошел как к знакомому. «Вот, хочу президента угостить. Ему понравится. И вообще нам надо с ним выпить и обо всем договориться. Почему он не хочет встретиться со мной? Я один понимаю Ельцина», — говорил он, поглядывая по сторонам и явно надеясь на внимание тележурналистов. У него был просто дар влезать в телевизионный кадр.
Вечером того же дня в Кремлевском Дворце съездов проходил большой прием по случаю подписания Договора. Договор этот дался
Появился Жириновский. За ним шел охранник с целым ящиком водки. Я, надо сказать, удивился. Как он прошел? Вспомнился вопрос из старого фильма: «А если бы он нес патроны?» К президентскому столу, куда он направлялся, громко выкрикивая что-то, его не пустили. И тогда без всякого смущения Владимир Вольфович стал раздавать бутылки гостям. Настроение было у всех благодушное, и эта выходка была воспринята с разумной долей юмора.
Михаила Никифоровича Полторанина на этой, казавшейся такой дружеской «политической вечеринке» не было. К этому времени он уже отдалился от президента. Это очень огорчало меня. Они люди сходных характеров, близкого темперамента. Полторанин был настоящим политическим борцом, дуэлянтом. Для президента он был мощным информационным и пропагандистским тараном. Я до сих пор не пойму, что их, в сущности, развело. Возможно, Михаила Никифоровича подвел его необыкновенно острый, временами ядовитый язык. Некоторым его журналистским находкам можно просто позавидовать. Вообще это очень талантливый человек, с прекрасной жизненной и журналистской школой. Если он когда-либо сядет за книгу, то не поздоровится многим.
После провала путча 1991 года М. Полторанин, не занимая никаких административных постов, фактически руководил АПН. Однажды, как бы между прочим, он посетовал, что никак не может подобрать нового пресс-секретаря президента на смену ушедшему Павлу Вощанову. Я никак не прореагировал. Но где-то в голове идея засела.
Я никогда не относил себя к фанатичным сторонникам Ельцина. Но в августе 1991 года мне, как и многим моим друзьям, прошедшим через период «горбимании», пришлось испытать глубокое разочарование.
Проанализировав множество фактов, я пришел к внутреннему убеждению, что истинным вдохновителем путча был сам Горбачев, испугавшийся масштаба демократической волны. Горбачев, в сущности, был готов на номенклатурную контрреволюцию, чтобы скрыть свою неспособность двигаться дальше. Провал путча завершил номенклатурный этап демократической революции в России, связанный с именем Горбачева. Начинался другой этап — этап реальных реформ. Это вызвало огромный энтузиазм. Имя Ельцина повторяли все. В том числе и я.
Через неделю после нашей встречи с Полтораниным я совершенно осознанно спросил его, не нашли ли пресс-секретаря для президента? Михаил Никифорович, или, как мы его звали в АПН, Кефирыч, посмотрел на меня пристально и сказал просто: «Я понял».
А еще через несколько дней он известил меня, что говорил обо мне с Ельциным. Я приготовился к долгому ожиданию. Прошел месяц. В один из весенних уже дней мне позвонили из приемной первого помощника президента Виктора Васильевича Илюшина и предложили зайти. Разговор был чисто формальный. Рекомендация Михаила Полторанина в то время оказалась решающей. В какой-то степени это даже повредило моим будущим отношениям с Илюшиным. Он не любил, когда серьезные
И вскоре — первая встреча с президентом. Крепкое мужское рукопожатие. Проницательный и очень интенсивный взгляд небольших сероватых глаз. Никаких расспросов. Видимо, все необходимое Полторанин рассказал. Говорил, главным образом, президент. Из его слов я понял, что четкого представления о том, как должна работать пресс-служба, у него не было. Да он и не скрывал этого.
— Посмотрите, как там у американцев. Если нужно, съездите в США. Конечно, у нас другая страна, другой президент. Начинайте работать, по ходу дела разберетесь. Когда готовы приступить?
— Да хоть сегодня… Правда, сегодня тринадцатое число…
— Начинайте завтра, — усмехнулся президент. — Указ подпишу четырнадцатым мая. Подпишу сегодня…
Я вышел из кабинета. На меня смотрело несколько пар глаз: дежурные в приемной Бориса Николаевича. Никого из них я еще не знал. Позднее у меня с ними сложились хорошие отношения. Своими небольшими подсказками, ненавязчивым руководством они во многом облегчали нелегкую жизнь в Кремле. Казалось бы, мелочь: но узнать, прежде чем войти в кабинет, какое настроение у президента, — было очень важно. Иногда было лучше вообще не заходить…
— Не уходите, — попросил В. Илюшин и проскользнул в кабинет президента. Через несколько минут он вышел с листком бумаги. — Вот указ президента. Вы назначены. Поздравляю. — Он жмет мне руку. Окружающие начинают поздравлять.
Из Спасских ворот Кремля выхожу уже чиновником. Думал, что после разговора с президентом последует длительная процедура оформления. А тут выходите завтра…
Со смятенными чувствами пошел пешком на свое теперь уже бывшее место работы — в агентство печати «Новости». Самое поразительное было то, что весть о моем назначении обогнала меня. Когда я зашел в кабинет к своему начальнику, а скорее другу Володе Федосееву (царство ему небесное), в редакции уже знали об указе. Трещали телефоны: журналисты из газет и агентств уже требовали биографическую справку обо мне. Кто-то из редакционной молодежи побежал в ближайший магазин за бутылкой и неизменной колбасой. Было и радостно и грустно.
Прощай, свободная жизнь… На улице — проливной дождь. Может быть, к счастью. Но к какому непростому!
Нужно было осваивать и кабинетное, и политическое пространство. Никакого наследства мне предыдущий пресс-секретарь П. Вощанов не оставил. Пресс-службы не существовало. Был огромный кабинет метров тридцать в длину, и на столе сбоку целая батарея телефонов. Мечта номенклатурного чиновника. На одном из аппаратов надпись — «Президент». Как этим аппаратом пользоваться, я еще не знаю. Меня бросили в реку, не сказав, как грести. Видимо, это одна из примет кремлевской демократии. Могу себе представить, как при таком высоком назначении (я не просто пресс-секретарь, но и помощник президента) все было бы обставлено раньше. Наверное, существовал некий ритуал введения в должность. А тут ничего. Даже КГБ обошло меня своим вниманием. Только через несколько дней мне позвонил Дмитрий Румянцев, начальник отдела кадров Администрации президента, и сказал, что узнал о моем назначении… из газет. Надо бы оформиться… Пришлось задним числом заполнять анкеты, приносить фотографии.