Роман с президентом
Шрифт:
Позитивное по сути, это перераспределение политического веса в Службе помощников привело, однако, к серьезному усложнению психологического климата. Первый помощник президента Илюшин, пользовавшийся огромным доверием Ельцина, почувствовал в новой расстановке сил угрозу своему почти безграничному тогда административному могуществу. Если раньше соперничество внутри президентской команды шло главным образом по линии Филатов-Илюшин, Илюшин-Коржаков, Коржаков-Филатов, то теперь борозды пролегали внутри самого узкого круга помощников президента. Неписаная этика не позволяла нам выносить эти домашние неприятности на суд президента или делать их достоянием гласности. Борис Николаевич обо всем догадывался. Не исключаю, что в этом проявлялась тактика лидера, имеющего огромный номенклатурный опыт. Поддержание
В этой связи вспоминается один более поздний эпизод, который произошел в день возвращения президента из Неаполя, где Ельцин участвовал во встрече «большой семерки». Было 10 июля 1994 года. Филатову в тот день исполнилось 56 лет. О дне рождения главы Администрации президента говорили еще на борту самолета на подлете к Москве. Приземлились, как всегда, во «Внуково-2». Обычно при возвращении из заграничной поездки Борис Николаевич любит вкратце рассказать встречающим его членам правительства о ходе переговоров и о «достигнутых результатах». Чаще всего разговор происходит стоя, после чего все разъезжаются по домам.
На этот раз президент пригласил всех пройти в зал приемов. Там уже был накрыт стол. По этому поводу во «Внуково» из самолета звонил М. И. Барсуков. С. А. Филатов, конечно же, был среди встречавших. Естественно было предположить, что первый тост президент поднимет за его здоровье. Однако он долго — нарочито долго, как показалось мне, — рассказывал о результатах поездки в Неаполь. Видно было, как Наина Иосифовна наклонилась к нему, напоминая, ради чего, собственно, сели за стол. Президент поглядел на нее с неодобрением и еще добрых минут десять продолжал говорить о политике. Наконец он поднял бокал и, мастерски выдержав паузу, предложил выпить… «за успех встречи в Неаполе». Второй бокал был за Сергея Александровича. Президент сказал несколько теплых слов, но без излишних похвал. Говорил о том, что «ценит Сергея Александровича и считает его своим соратником». Тут президент на минуту остановился и, посмотрев в сторону Коржакова, неожиданно добавил: «хотя кое-кто на него и наговаривает».
С начала нового, 1994 года в команду президента приходят новые люди. Получают назначения на должности помощников и советников президента известные специалисты в своей области — этнополитолог Эмиль Паин, знаток региональной политики Леонид Смирнягин (человек, наделенный, помимо прочего, острым чувством юмора), политолог Георгий Сатаров, профессор экономики Александр Лившиц, юрист Михаил Краснов, прозванный за поразительную скромность «тишайшим». С приходом этих людей политическая жизнь вокруг президента приобрела новое качество.
В обновлении команды нужно воздать должное чутью президентского спичрайтера Людмиле Пихоя. Все будущие помощники и советники прошли через ее кабинет в процессе подготовки многочисленных президентских выступлений. Можно сказать, что настоящим «крестным отцом» обновленной команды президента является именно эта умная и темпераментная женщина.
В результате возникла политическая команда с хорошими и очень полезными для президента связями вне стен Кремля. Одно из достоинств обновленной команды состояло в том, что большинство ее новых членов умели работать с журналистами, пользовались в СМИ хорошей репутацией профессионалов и уже в силу этого обеспечивали мощное присутствие президентских интересов на «информационном рынке».
Внутренний кадровый маневр президента в какой-то мере опровергал устойчивое мнение о том, что тон в команде Ельцина задает «свердловская группа» или лица, приближенные «к телу президента». Завершался период, когда команда формировалась, прежде всего исходя из принципа личной преданности. Этот принцип оказался несостоятельным и нанес президенту немалый ущерб. Именно отсутствие в команде президента независимых политиков привело к многочисленным политическим провалам и ошибкам периода 1991-93
На фоне нового кадрового пейзажа несколько старомодно стала выглядеть фигура «свердловчанина» Олега Лобова. На первом этапе вхождения во власть Ельцин явно благоволил своему земляку. Несмотря на то, что это был человек «яркого» коммунистического прошлого (в свое время он даже был одним из претендентов на пост руководителя российских коммунистов), Ельцин, очевидно, доверял ему. Возможно, их сближало то, что оба они по профессии строители. Политическому долгожительству Лобова в команде президента, видимо, способствовало и то, что он никогда не заявлял непомерных властных претензий, в отличие, скажем, от Ю. Скокова. Его, похоже, устраивало любое заметное место за спиной Бориса Николаевича. Определенный политический опыт у него имелся еще со времен работы инструктором в ЦК КПСС, а затем на должности второго секретаря ЦК Компартии Армении. О. Лобов всегда считался умеренным консерватором, что в условиях политического радикализма является не столь уж плохой характеристикой. Но ему явно не везло в отношениях с прессой. Журналисты либо игнорировали его, либо писали о нем с неизменной скрытой иронией. «Независимая газета» поместила сообщение о его назначении на должность министра экономики в рубрике «Неприятности», высказав предположение, что экономическая политика обновленного правительства неминуемо приведет «к сбору хвойной муки» на корм скоту, как не раз случалось в период «развернутого строительства коммунизма».
От более острой критики со стороны демократической прессы Лобова спасала общеизвестная вялость его действий. Действительно, следы его активности очень трудно обнаружить невооруженным глазом. Вероятно, его главный принцип в политике позаимствован из устава врачей — «не навреди».
1994 год мы встречали вместе с новыми помощниками. Конечно, еще предстояла «притирка» характеров. Но было радостное ощущение от того, что работаешь в кругу единомышленников. На будущее смотрели с оптимизмом. Но огорчения и тревоги начались с первых же недель. 16 января, в воскресенье, Егор Гайдар на срочно собранной пресс-конференции объявил о том, что он отказывается занять пост первого вице-премьера в обновляемом правительстве. Это было равносильно заявлению об отставке. На следующий день президент принял отставку. Многие тогда обвиняли Бориса Николаевича за поспешность, полагая, что за Гайдара следовало побороться.
Но для самого Ельцина расставание с творцом его экономической политики не было неожиданным. Этот шаг был между ними согласован. Перед тем, как подать заявление об отставке, Гайдар направил президенту очень теплое письмо, в котором, вместе с тем, была четко высказана главная причина отставки:
«Более двух лет назад Вы оказали мне и моим коллегам огромное доверие, поручив нам осуществлять проводимые под Вашим руководством экономические реформы… Условия нашей работы в Правительстве никогда не были идеальными. Вам прекрасно известно, сколь многого нам не удалось осуществить не из-за объективных обстоятельств, а вследствие непрекращающегося давления консервативных политических кругов. К сожалению, в последнее время все чаще принимаются решения, в подготовке которых я не участвовал и с которыми выражал категорическое несогласие».
Варианты отставки Ельцин обсуждал с Гайдаром с глазу на глаз. По нюансам одного из разговоров с Борисом Николаевичем и многократных бесед с Егором Тимуровичем я могу догадаться, о чем шла речь. О временном и достаточно краткосрочном маневре. Предполагалось, что, перейдя в оппозицию, Гайдар получит свободу рук в критике и станет быстро набирать очки. А кабинет Черномырдина (как и всякий действующий кабинет) неминуемо их будет терять, что могло бы дать в перспективе президенту возможность вновь востребовать Гайдара. Далеко не случайным было заявление весьма осведомленного в тот период М. Полторанина, что правительство Черномырдина «обречено на провал» и «вряд ли просуществует дольше мая». В Службе помощников президента не были столь категоричны, но тоже полагали, что новый кабинет продержится не больше года. Оценки такого рода не были фантазией, они основывались на прогнозах социологов. Время показало, что они ошиблись. Кабинет Черномырдина оказался стабильным и, по сути, сумел сохранить главное направление реформ.