Роман с президентом
Шрифт:
Особо хотелось бы отметить роль журналистов в эти дни. Профессионально они старались работать объективно. Они были как в Кремле, взаимодействуя с пресс-службой президента, так и в Белом доме, передавая информацию из окружения Хасбулатова. Но даже полученная из рук Хасбулатова информация работала против него.
Устроенная им 25 сентября пресс-конференция обернулась крупным информационным проигрышем. Он не смог ответить на вопрос о том, какие воинские части и соединения поддерживают Верховный Совет. А его заявление о том, что к Белому дому «идут подкрепления и уже прибыли 12 курсантов военного училища», только подтвердили тот факт, что армия не собирается выступать на стороне Советов.
Собственные
В эти дни я неоднократно говорил Борису Николаевичу, что одних его телевизионных обращений и телеинтервью недостаточно, что населению важно видеть президента не за кремлевскими стенами, и тем более не в окружении военных, а в обыденной обстановке. С большим трудом, не без поддержки Коржакова нам удалось убедить Бориса Николаевича «пройтись по Москве». В один из дней мы выехали в центр столицы, на площадь Пушкина — одно из самых людных мест города.
Никто не знал о предполагаемом выходе президента, и даже Служба безопасности не выезжала на место заблаговременно. С собой взяли лишь несколько охранников. Не было никакого оцепления. Естественно, вокруг президента тотчас же собралась толпа. С точки зрения безопасности, это было, конечно, рискованно. Разумеется, было очень важно, чтобы кадры о встрече с москвичами попали на телевидение, а высказывания президента — в сводки телеграфных агентств. В течение нескольких часов мне пришлось держать в резерве небольшую группу журналистов, до последнего момента не говоря им точного места встречи. Борис Николаевич был несколько удивлен, увидев в толпе телекамеры, фотоаппараты, магнитофоны.
— Я же хотел поговорить с москвичами, а не с журналистами. Откуда они взялись? Кто предупредил?
И с наигранной свирепостью он посмотрел на меня. Я развел руками: такова, дескать, воля Божья…
Впрочем, президент тотчас же, и с явным удовлетворением, начал отвечать на вопросы журналистов.
Для самого президента эта встреча оказалась очень полезной еще и с психологической точки зрения. Да, журналисты вовремя оказались на месте по подсказке пресс-секретаря. Но окружившие президента люди никем не организовывались. И по репликам, по вопросам, по лицам нетрудно было понять, что они доброжелательно настроены к Ельцину. Президенту важно было почувствовать это. Он вернулся в Кремль приободрившийся и явно довольный.
Через несколько дней президент еще раз «вышел в народ» по случаю концерта Мстислава Ростроповича, который специально прилетел в Москву, чтобы в очередной раз поддержать Ельцина. Концерт проходил под открытым небом, на Красной площади, широко показывался по телевидению и был воспринят как демонстрация поддержки президенту со стороны интеллигенции. На концерт пришла московская культурная элита. Ее симпатии были явно на стороне Ельцина. Когда была предпринята попытка создать Общественный штаб деятелей культуры при А. Руцком, организаторы столкнулись с явным нежеланием московской интеллигенции участвовать в нем. Штаб, в который должны были войти Ю. Власов, А. Шилов, Ю. Бондарев, С. Куняев, Т. Доронина, С. Говорухин, так и не был создан.
30 сентября в Кремле состоялась встреча Б. Н. Ельцина с Патриархом Алексием II. С самого начала конфликта между двумя ветвями власти Церковь и Патриарх старательно держались нейтралитета, обращаясь и к той, и к другой стороне с призывами к умиротворению и сохраняя возможность миротворчества. Помню, как тронули за душу слова Патриарха: «Слезно умоляю: не совершайте
Но за кулисами этой посреднической миссии шла невидимая борьба за церковь и Патриарха. И Руцкой, и Хасбулатов всеми средствами пытались залучить Алексия II в Белый дом. Патриарх мудро уклонялся. Это была разумная осторожность, ибо сторонники Хасбулатова и Руцкого уже воспользовались гуманитарной позицией Патриарха. Когда по просьбе Его Святейшества президентская сторона согласилась возобновить подачу в Белый дом тепла и электроэнергии, это было воспринято как слабость Ельцина и как победа депутатов. По этому случаю в Белом доме воцарилось настоящее ликование.
У президента и Патриарха со временем сложились своеобразные отношения. Их нельзя назвать дружескими. Для дружбы они слишком разные люди. Патриарх спокоен, глубок, предрасположен к молитве и созерцанию. В нем есть идеальная пропорция мягкости и твердости. Ельцин резок, импульсивен, непоседлив. Очевидно, что монаха из него никогда бы не получилось. У Алексия II черты святости — свойство, видимо, приобретаемое долгими молитвами, погружением в свой внутренний мир. Лишенный всякого ханжества, Ельцин иногда совершает поступки, которые даже трудно объяснить. Разве что порывистостью. Ему может взбрести в голову искупаться в ледяной воде, несмотря на запрет врачей. Мне вспоминается случай, который я не могу объяснить иначе как каким-то молодечеством. Во время посещения Красноярского края была предусмотрена поездка на пароходе по Енисею. Она оказалась довольно длительной, и президент, явно томясь вынужденным бездельем, пошел прогуляться на палубу. Две или три официантки, которые обслуживали обед, стояли возле борта и смотрели, как мимо плывут живописные берега. Официанток, вероятно, отбирали особо — все они были статные, высокие, с румянцем на щеках. Ни дать ни взять — русские красавицы. И одеты были по-русски, чуть ли не в кокошниках. Борис Николаевич, естественно, обратил на это внимание. Стал шутливо разговаривать, делая всякие комплименты и особо упирая на дородность. На комплименты он большой мастер. Девушки смущенно молчали.
— Ну, что же вы молчите и молчите. Разве я такой страшный? Я же ваш президент!
Неожиданно он как-то очень ловко подхватил одну из них за талию и сочно, со смаком поцеловал. После этого глянул на нас, махнул рукой, как бы желая сказать: «Ну вот, такой уж я есть, так получилось…» — и пошел к себе в каюту.
Вообще же следует заметить, что президент, ощущая себя сильным мужчиной, всегда подчеркнуто демонстрирует уважение к женщине. Нужно видеть его на кремлевских приемах или на каких-то женских мероприятиях (по случаю 8 марта, например), когда он — сама предупредительность и даже церемонность.
Иными словами, президент и Патриарх казались с первого взгляда людьми несовместимыми. И тем не менее их связывали какие-то особые, не демонстрируемые, по-своему глубокие отношения. Президент видел и ценил в Алексии II моральную высоту, то, что можно назвать святостью. Всякая встреча с Патриархом была для него прикосновением к иному миру, который был ему совершенно неподвластен и во многом непонятен. Человек властный, а в последние годы с гипертрофированным представлением о собственной значимости, он очень высоко ценит и почитает Патриарха. В этом сказывается и уважительное понимание того, что за Алексием II стоит вся великая русская история, история государей и самого государства.