Роман с языком, или Сентиментальный дискурс
Шрифт:
— Понимаю. Хотя бы потому, что к тебе сильное отцовское чувство испытываю, правда, с примесью некоторых прочих.
Эта реплика приходятся Насте по вкусу, настроение ее вмиг меняется.
— Ой, вот так ты мне говори почаще. Мне от таких слов так хорошо, что больше уже ничего не нужно.
— Совсем ничего?
— Почти совсем. Но сначала все-таки мне расскажи про похождения свои австрийские.
«Валерьевна» — смешное отчество, какое-то игрушечное. Среди людей моего поколения никого с таким отчеством не припомню, а вот само имя было густо распространено: с конца тридцатых оно шло косяком, в честь Чкалова. Сейчас подросли дети многочисленных Валериев, но одновременно становится немодным употребление имен-отчеств, вытесняемое западными способами называния («господин такой-то» или по первому имени). Так что формы «Валерьевич» и «Валерьевна» остались только для паспортного
— Нет, ты мне скажи: чем эта Линка хороша? Вешалка! И отца она совершенно не любит, квартира его только ей и нужна.
Честно говоря, высокие женщины мне, как и многим моим собратьям среднего роста, всегда немножко нравятся. Стоя в метро рядом с такой «вешалкой», все-таки испытываешь маленькое волненье от самой вертикальности. Но юная жена Настиного папаши с ее хищными остренькими зубками и слишком прозрачными серыми глазками и у меня оставила ощущение фальши, во всем такой фэйк, как говорят англоамериканцы.
— Да, в отличие от тебя, я ее настоящей красавицей не назвал бы.
— Тогда скажи мне, как ты распознаешь красавиц, по каким признакам.
— Боюсь, что универсальных признаков нет. Не берусь судить о далеких кинозвездах и супермоделях — не пробовал, а в пределах доступного мне круга я всегда опознавал красавиц по тому, что они, как правило, проявляли интерес ко мне.
— Ну ты даешь! А казался таким скромным, интеллигентным!
— Скромность тут не при чем. Просто природа любит контрасты, сцепление противоположностей. Поэтому дурнушки всегда ищут себе красавцев, а красавицы…
— Уродов?
— Не перебивай старших. Все не так элементарно и симметрично. Красавица ищет в мужчине личность, а личность может быть на лицо и красивой и безобразной.
— Ой, это уже высшая математика, у меня от нее голова пухнет. Все это слова, а я вот никакую личность не искала. Мне нужно, чтобы со мной рядом всегда был человек, с которым все было бы просто и хорошо, чтобы никуда больше не хотелось…
— Ну и как, получилось?
— Не скажу.
XXXIII
Проблема работы-службы рассосалась сама собой. Я попал, как многие, в положение как бы досрочного пенсионера. Пенсии, правда, не платят, зато — свобода. Раз или два в неделю прочел пару-тройку лекций взволнованным девушкам и сосредоточенным юношам — и все. К тому же появилась такая штука, как гранты. Сначала само это слово вызывало у меня эмоциональное отталкивание: почему-то этот «грант» в моем сознании прочно связался еще в юные годы со строкой из шекспировского сонета, номера сейчас не помню, того, что нарочито выдержан в юридической терминологии. Так там примерно: «For how do I hold you but by the granting // And for these riches where is my deserving?» [6] И дальше: «So thy great gift upon misprision growing // Comes home again on better judgement making» [7] .
6
В переводе С. Маршака: «Я как подарком пользуюсь любовью, // Заслугами не куплена она». С учетом обновления русской лексики этот текст сегодня можно отредактировать: «Я, словно грантом, пользуюсь любовью…»
7
У С. Маршака: «И не по праву взятую награду// Я сохранял до нынешнего дня».
Что меня раздражало — что эти гранты стали сплошь и рядом раздаваться кому попало, без всяких deserving'oв [8] . Увидев список «огрантованных» имен и названий, я однажды просто ахнул. Большая часть тематики заведомо никому не нужна: «Наименования пуговиц в западнославянских языках» и т. д. Или наоборот — глобалки непомерные, где научная схематизация невозможна, а ведется только бесконечный квазинаучный треп: «Образ языка и язык образов» и
8
Заслуг ( англ.)
9
щедрый подарок, возникший в результате растраты ( англ.)
А теперь понял: гордость эта была смешна, она просто не учитывала того непреложного факта, что всё, нами получаемое на этом свете, предоставляется в конечном счете одной самой высокой инстанцией. По заслугам никому ничего не положено, всё хорошее есть great gift [10] — надо только понимать, чей. Главный распорядитель финансов (а также всех остальных видов энергии) даже не «наверху», не в кабинете каком-нибудь, а гораздо выше, и его решения обсуждению не подлежат. И через какую бухгалтерскую ведомость он дары свои проводит — через Сороса или гуманитарный фонд, через частных лиц или организации отечественные и зарубежные — это мелкие технические детали.
10
великий дар ( англ.)
Короче, навалял прошение (с советских времен этот жанр почему-то неадекватно именуется «заявлением») — и очередную книжку пишу не просто так, а под присмотром. Кстати, словно нарочно, именно с меня начиная и денег стали меньше давать и выполнение контролировать: объем, сроки, представление рукописи и вся прочая суета, успокаивающая нервы, уводящая от последней и окончательной ясности. Иногда только кольнет, если вдруг какой-нибудь рассеянный-с-улицы-бассейной при случайной встрече бестактно ляпнет: «А всё, что вы тогда в Институте Речи затевали, так и ушло в песок? Жалко, из этого мог толк выйти».
Бывают медицинские ошибки, когда человека лечат вовсе не от той болезни, которой он страдает. Понятно, к чему это нередко приводит. А с болью души человек должен справляться сам. И тут нас подстерегает опасность ошибочной самодиагностики. Давно я стал обращать внимание на случаи неадекватных переживаний по мелочам. Потеряешь какую-нибудь любимую ручку или карандашик — можно же новый купить, а ты в отчаянии. Или кто-то у тебя книжку возьмет на время и зажилит — это ведь, как правило, не прижизненное издание «Войны и мира» с автографом автора, а ты прямо изведешься. Ну, у женщин свои симптомы этого недуга: отлетит каблук или колготки порвутся — так нежное создание готово умереть на месте. А что на самом деле происходит в подобных случаях? На самом деле обостряется более глубокая боль, живущая в другом месте нашего душевного организма. «Не там болит!» — не раз говорил я себе в таких случаях, и слова эти даже слились в одно — «нетамболит». Звучит почти по-гречески и вполне годится для обозначения описанного выше синдрома.
Жизнь есть боль, точнее — система болей. И противостоять им можно только выстраивая адекватную (для тебя лично) иерархию болей. Ощутив малую, попытаться понять: где большая, где на самом деле болит. Многие люди думают, что их боль — недостаток денег или успеха, между тем как отнюдь не все природно расположены к сребролюбию и честолюбию, не у всех просто к этому вкус есть. Вот и я сейчас вдруг понимаю, что за моими профстраданиями кроются большие боли. Во мне болит Деля: до сих пор не могу восстановиться отдельно от нее. И еще сильнее — моя далекая дочь, о которой мне остро напоминает Настя, принадлежащая почти к той же, что Феня, возрастной группе. Причем эта боль посещает сразу же после самых радостных минут.