Романтика неба
Шрифт:
— Командир, у него месть за отца!
— Знаю. Дальше.
— Командир звена Астахов — из третьей эскадрильи — жалуется на головную боль. Наверное, грипп…
Корольков стремительно сел, стряхнул прилипшие к комбинезону сосновые иголки:
— Астахов?! Это высокий, с крючковатым носом?
— Да. Самолет его «тридцатка» — стоит у капонира возле поваленной сосны.
Разговор умолк, будто дошел до самого главного. Корольков, кусая губы, что-то прикидывал в уме, соображал. Штурман ерошил волосы,
Аэродром погружался во мрак. Темные контуры капонира, чернея, сливались с небом, с заснувшими соснами, с невидимыми, но пахнущими сыростью облаками. Все застыло кругом, замолкло. Люди говорили шепотом: ждали сигнала. Две зеленые ракеты. И тогда полетят все. А если зеленая и красная…
На лоб Королькову упала капля. Он стряхнул ее, взглянул на часы — пора! И тут же, шипя и мерцая, взлетели в небо две ракеты — зеленая и красная! Все! Вылетают только старики…
Корольков, поднимаясь, выругался. Во всех концах аэродрома уже слышалось:
— От винто-ов!
— Есть от винтов!
Аэродром ожил грохотом моторов, оранжевыми вспышками выхлопов. Тут и там замигали на крыльях и хвостах самолетов зеленые, желтые, красные огоньки. Заревели двигатели. Сила! И он, Корольков, не принимает в этом участия! До чего же досадно, хоть плачь…
Кто-то, взяв рукой за плечо, сказал в самое ухо:
— Ну что, Витюньчик, поехали домой?
Корольков обернулся разъяренно и в зареве выхлопа соседнего самолета увидел высокую фигуру с крючковатым профилем. Астахов?!
Схватил за плечи, спросил возбужденно:
— А ты? Ты что, не летишь?!
— Нет, не лечу. Нездоровится что-то.
Самолет зашумел моторами, порулил. Снизу из глушителей с громкими хлопками полетели лоскутки оранжевого пламени. Зеленая лампочка на правом крыле, качаясь, двинулась в темноту.
Корольков толкнул Астахова:
— Иди, я сейчас. — И крикнул бешено: — Серов?!
— Ну, тут я. Чего кричишь? — голос у штурмана деланно спокойный. Нащупал руку, сжал заговорщицки. — Понял, товарищ командир, на «тридцатку».
И ничуть он не понял, этот Серов! Совсем не то хотел сказать Корольков. Совсем не то. Просто досадно было, что он еще «молодой», и что его зовут «Витюньчиком», и что… Конечно, Корольков тоже думал об этом: воспользоваться случаем, взять самолет Астахова и слетать! И доказать! Да, да, доказать! И потом, ведь это же не для себя! Для общего дела!
— Да, да, конечно, идти…
Эти слова вырвались сами собой. Серов сказал с ноткой почтения в голосе:
— Молодец, командир, правильно! А за последствия не бойся — победителей не судят.
Петросян, склонившись, шепнул Кирилюку:
— Наконец-то решился. Я нарочно ему рассказал про Астахова. Побежали!
Самолеты рулили на старт. В темноте видны были только медленно плывущие, словно в хороводе,
Летчики торопились скорее взлететь. Знали, на малых оборотах забрызгиваются маслом свечи, и тогда на взлете моторы теряют мощность. Чем скорее взлетишь, тем лучше. Скорей! Скорей!
Корольков и его экипаж бежали изо всех сил. Было очень неудобно бежать в унтах и меховых комбинезонах. Под ноги то и дело попадалось разбросанное и еще не убранное авиационное имущество: баллоны сжатого воздуха, тормозные колодки, чехлы.
Споткнувшись один раз о привязь якорной стоянки, Корольков упал, покатился по земле. Поднимаясь, увидел: идут трое, курят. Догадался — экипаж. Прислонился к капониру, пропустил. Совсем рядом прошли, не заметили. Один сказал громко, ломающимся баском:
— Тьфу ты, память чертова! Совсем забыл. Надо бы технику напомнить — исправить замок на башне. Я его проволокой закрутил.
— Это ты зря, — возразил другой. — А если прыгать или на брюхо садиться! Как из самолета выберешься?
Прошли, шурша унтами по траве. И тут, словно из-под земли, снова три тени. Бегут, дышат запаленно. Корольков окликнул:
— Серов?!
— Да, товарищ командир!
— Не отставайте!
И снова побежал. Дорогу преградило поваленное дерево. Обогнул его и сразу увидел едва различимый на фоне леса силуэт бомбардировщика. Ткнувшись с ходу в чью-то пахнущую маслом прорезиненную куртку, догадался: «Техник!» Тяжело дыша, спросил:
— «Тридцатка?»
Техник, высокий, сутулый, удивленно обернулся:
— Так точно, — «тридцатка», а что?
— Командир приказал… Быстро! Я полечу… Готовьте самолет!
Слова прозвучали естественно. Техник сам слышал: комэск, выруливая, крикнул инженеру: «Тридцатку» держать наготове! Командир полка пришлет запасной экипаж!..» Значит, это и есть запасной экипаж.
Воздух дрожал от рокота моторов. Самолеты, разбегаясь, один за другим тяжело поднимались в воздух. Их огоньки, померцав в темноте, скрывались за соснами.
Вот взлетает опытный летчик — ас: оторвал самолет и, набирая скорость, долго держал его над землей, а потом вверх — сильно и уверенно!
Корольков проводил его завистливым взглядом и, когда увидел подбежавший экипаж, поторопил командой:
— По местам!
Техник, наклонившись, прокричал Королькову в самое ухо привычный доклад:
— Товарищ командир! Моторы опробованы, самолет к полету готов! В баках две тысячи литров, бомбовая загрузка тысяча пятьсот!
— Хорошо, — сказал Корольков и покосился на две черные туши, висевшие под брюхом самолета.