Романтика неба
Шрифт:
— Мир тебе, аэропланчи-шофер! Да сопутствует тебе святой Хызыр!
— Мир тебе, — ответил я. — Рахмат, спасибо. Ты никого не видел?
Сторож покосился на подъезжавшего возницу.
— Нет, не видел, — громко сказал он и гут же добавил шепотом: — Кругом бродят шакалы. Но ты не бойся, тебя не тронут, ты — посланец аллаха. — И громко: — Ко мне никто не подходил. Прощай, я поехал.
И тронул коня.
Мне стало не по себе. Я огляделся. В километре от нас, возле гор, виднелись развалины древней крепости. Может быть, там засели шакалы? Или они прячутся за обломками
Возница кашлянул, привлекая мое внимание.
— Аэропланчи-шофер, мы приехали. Будем выгружать?
Сказано это было тихим голосом, но в словах его мне уже послышалась скрытая угроза. Не понравился мне и сам старик. Как-то уж очень старательно, как мне казалось, щурил он глаза и отводил их от моего испытующего взгляда.
— Давай бидон, — сказал я. — Сейчас я его тебе освобожу.
Возница ухмыльнулся:
— Бидон? Какой бидон? Ведра!
Я опешил. Недоброе предчувствие кольнуло в сердце. Я не взобрался, а влетел в арбу. Сорвав мешковину, замер в яростном недоумении. Передо мной были два ведра, наполненные маслом, но каким!
Я бросился к бидону. Сбивая пальцы, откинул крышку. На меня пахнуло какой-то кислятиной.
— Что это?!
— Кумыс, аэропланчи-шофер! Немножко пить будэшь — душа обрадуется. Много пить будешь — счастье придет, голове сладко будет, песни петь начнешь… Я задыхался от гнева:
— Где масло? — грубо прервал я его разглагольствования.
Старик с искренним удивлением и каким-то испугом поднялся с седла и заглянул в арбу. В его глазах мелькнуло сначала недоумение, затем обида.
Два ведра великолепного сливочного масла стояли на том же самом месте, куда он их поставил. Чего же еще надо этому капризному аэропланчи-шоферу? Может быть, в масло попал какой-нибудь сор?
Старик, кряхтя, перешел по оглоблям на арбу, наклонился над ведрами и, запустив два грязных пальца в масло, вытащил муху, потом соломинку.
Я молча сполз с арбы. Все пропало! Может быть, в эту минуту Керим со своей Гульзирой ждут меня в Кыз-Кеткене и надеются на выручку? А я, я, который все это затеял!..
Я был в отчаянии. Я чувствовал себя предателем. Если не сумею помочь молодым, все кончится для них трагически.
Меня привело в чувство настойчивое покашливание старика. Я обернулся. Ведра с маслом и бидон с кумысом уже стояли на земле, и возница растерянно топтался возле них.
— Ну, что тебе?! Старик засуетился.
— Вот кумыс, вот масла. Хороший масла, якши. Аэроплан кушайт, курсак не будет пропал…
И умолк, явно ожидая благодарности.
Я скрежетнул от бешенства зубами: «Да что он, издевается, что ли, надо мной?» Однако сдержался, ругаться не стал. Преклонный возраст собеседника обезоруживал меня.
— Ладно, — сказал я. — Спасибо. Рахмат. Можешь идти.
Но старик не уходил. Он смотрел на меня растерянно
— Ты чем-то огорчен, аэропланчи-шофер? Ты чем-то недоволен?
Не дождавшись ответа, он растерянно потеребил жиденькую, в несколько волосков бородку.
— Вы вчера, когда спустились с неба и спасли мою внучку Аджурат, — старик часто заморгал глазами, — и подарили мне правнука, — две крупные слезы выкатились из щелочек глаз и повисли в складках у рта, — я был самым счастливым человеком под луной. Я сказал: «Надо поблагодарить посланников аллаха от всей души и от всего сердца». Я продал корову и пошел к мулле за советом…
Словно яркий луч осветил мне все происходящее.
— Что-о? Ты пошел к мулле?!
— Да, к мулле, — простодушно подтвердил старик. — Мы всегда идем к мулле за советом. Он взял деньги и сказал, что передаст их сам, а мне велел ехать в больницу к завхозу.
— Так. И ты поехал?
— Да, поехал.
— И ты привез от него вот это масло?
— Нет, аэропланчи-шофер, я привез нехорошее черное масло. Мулла дал мне его попробовать. Оно было невкусное. Тогда я подумал… О-о-о, аэропланчи-шофер! Я подумал то же, что подумал мулла! Он сказал: «Аэроплану нужно хорошее масло, из молока коровы. Езжай на базар и купи два ведра масла». Я продал барана и еще козу и…
— Ладно, хорошо! — перебил я его. — А куда же девалось то — нехорошее масло?!
Старик, собираясь с мыслями, обиженно пожевал губами:
— Нет, ты меня перебил, и у меня все перепуталось, Я скажу все по порядку.
— Ладно, рассказывай, — согласился я, всматриваясь в обломок скалы, из-за которой выглядывала баранья папаха. — Продолжай, ата, я слушаю.
Пока старик рассказывал «по порядку», я мучительно соображал, как мне выйти из создавшегося положения. История с маслом, конечно, подстроена Алланбием и муллой. Лишив меня возможности вылететь, они сделали засаду! Вон они, сидят, за скалами: один… другой… третий. А вон еще один! Они почти не скрываются, они уверены в успехе…
Тонкий комариный звон дошел до моего сознания только тогда, когда я увидел, как настороженно навострил уши запряженный в арбу конь. Я прислушался. Самолет!
Решение пришло мгновенно: надо посадить его и попросить поделиться маслом!
Я бросился к кабине, открыл дверку, откинул спинку заднего сиденья, одним рывком выдернул уложенную туда постель — одеяло, подушку, две простыни.
Трах! — затрещало разрываемое полотно. Старик, умолкший на полуслове, смотрел с изумлением, как я разрываю простыню.
Так, готово! Теперь быстро — выкладывать знак!
Я отбежал в сторону, проверил направление ветра. Белое «Т» легло на коричневую землю. Хорошо! Теперь сверху еще одну полоску. Что обозначало: «Требую посадку!» Отлично! А теперь прижмем камушками, чтобы не сдуло. Все! Вот только бы он увидел!
Меня трясло, как в лихорадке. Ведь это мой единственный шанс! А вдруг самолет пролетит стороной? Да, надо еще убрать лошадь. Вон туда, подальше.
Я схватил лошадь под уздцы и отвел ее. Теперь все готово. Только бы не пролетел стороной! Только бы не стороной!..