Романы Романовых
Шрифт:
Вкусы у него были самые простецкие: поднимаясь наверх, к императрице, он мог по дороге грызть яблоко, репу, редиску или чеснок – в общем, был сама непосредственность. Столь необычное поведение Потемкина шокировало иностранных дипломатов, но когда было нужно, Григорий Александрович являлся в военном мундире и вел себя чопорно. Задумавшись, что с ним случалось часто, он имел дурную привычку грызть ногти. За это Екатерина называла его «первый ногтегрыз в Российской империи».
Отношения Екатерины II и Потемкина строились не только на сексе, но и на восхищении умом друг друга, на обоюдном властолюбии и амбициозности. Екатерина всегда скучала без него. Писала: «Я скучаю безмерно. Когда я снова увижу Вас?» Она ревновала его: «Не удивлюсь, что весь город безсчетное число женщин на твой щет ставил. Никто на свете не горазд с ними возится, я чаю, как Вы…» Но она беспокоилась напрасно – Потемкин, будучи любовником Екатерины, ни разу ей не изменил. Потом такое бывало, но во время их близости – никогда.
В свою очередь, и Потемкин ревновал
Екатерина искренне любила своего Гришеньку, в чем часто признавалась ему: «Я тебя люблю чрезвычайно…» или «….Я не нахожу слов тебе изъяснить, сколько тебя люблю». Она буквально не могла обходиться без него: однажды вечером, когда он не пришел, она встала, оделась и пошла в библиотеку к дверям, дожидаясь его; на сквозняке простояла два часа и «в печали вернулась в постель». Когда он был занят делами, она не решалась ему мешать и тайком подходила к двери его кабинета, при этом опасаясь столкнуться с кем-то из слуг или секретарей. Вот это любовь! Самодержица Всероссийская боится помешать своему подданному заниматься делами! Или вот такое письмо: «Нет уж, и в девять часов тебя можно не застать спящего, я приходила, а у тебя сударушка, люди ходят и кашляют и чистят, а приходила я затем, чтоб тебе сказать, что тебя люблю чрезвычайно».
Ходили слухи о необычайной величине мужского достоинства Потемкина, и даже о том, что Екатерина приказала сделать с него слепок. Все это чушь. В мужской среде бытует, конечно, поверье, что чем больше пенис, тем больше удовольствия он может доставить женщине. Однако любой сексолог скажет вам, что это не так – размер не имеет значения. Тем не менее рассказы о «славном оружии Потемкина» прочно вошли в петербургскую мифологию. Один из бытописателей Северной столицы рассказывает, как в конце XIX века художник Константин Сомов, сын хранителя Эрмитажа, принимал у себя своих друзей – М. Кузмина, С. Дягилева, А. Ахматову и других представителей богемы. Сомов рассказал, что его отец обнаружил в коллекции екатерининских времен великолепный слепок члена Потемкина. Гости не поверили ему, и тогда он пригласил их в другую комнату и показал фарфоровый слепок. Все были поражены. Позже эта «драгоценность» была возвращена в Эрмитаж, где, к слову сказать, ее больше никто не видел. Далее тот же автор в поисках потемкинской коллекции опрашивал многих хранителей Эрмитажа, однако никто из них ничего не знал о таком экспонате, и неудивительно. Сомов явно устроил розыгрыш, в связи с чем на память приходит другая история – с членом Григория Распутина. Однажды, еще в советские времена, журналист-международник Мэлор Стуруа посетил в Сан-Франциско дочь Григория Ефимовича. Они долго беседовали об ее отце, и в конце разговора Матрена Распутина, сильно смущаясь, показала ему в знак доверия шкатулку красного дерева, которую хранила как величайшую драгоценность. В этой шкатулке на бархатной подушечке лежал… член Распутина! Из объяснений Матрены следовало, что после убийства ее отца в 1916 году пенис был отрезан, забальзамирован и вывезен эмигрантами за рубеж. Спустя некоторое время он попал к ней. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что «пенис Распутина» – неправдоподобно большого размера – есть не что иное, как… высушенный морской огурец! Совсем недавно в одном из медицинских центров Петербурга демонстрировался очередной «пенис Распутина». Уверяли, что настоящий. По-моему, он и сейчас там лежит в качестве наглядного пособия. В то же время известно, что революционные солдаты Временного правительства в 1917 году сожгли труп Распутина вместе со всеми его потрохами, и пенисом, в частности. Так что рассуждать о «славном оружии Потемкина» по меньшей мере глупо.
Потемкин с первых дней своего фавора стал помогать Екатерине в государственных делах. С одной стороны, ей была просто необходима надежная мужская рука, а с другой – она не хотела расставаться со своим возлюбленным. Однако Потемкин сразу же показал императрице, что его нельзя третировать, как какого-нибудь Васильчикова. В 1774 году он потребовал, чтобы
Постепенно в его руках сконцентрировалась огромная власть. Пугачевское восстание способствовало возвышению Потемкина и падению других авторитетов. За неудачу в покорении Пугачева он отправил Чернышева в отставку, а Алексея Орлова упек послом в Италию. В мае 1774 года Потемкин становится полным генералом (генерал-аншефом) и вице-президентом Военной коллегии. Еще в марте этого же года он назначается генерал-губернатором Новороссийского края, а также главнокомандующим иррегулярных (не имеющих правильной организации) войск – казаков, калмыков, черкесов и т. п. Потемкин становится немыслимо богат, и состояние его все увеличивается.
А теперь об орденах. Екатерина II следила за тем, чтобы Потемкин получал все возможные российские и иностранные награды, которые тогда лучше всего демонстрировали положение человека и его статус. Он получил русский орден Александра Невского и польский Белого Орла, присланный Понятовским по просьбе Екатерины, – и это помимо его боевых орденов. Надо сказать, что Потемкин испытывал детской восторг по поводу орденов, почти такой же, как Леонид Ильич Брежнев. Скоро в его коллекции будет и русский орден Андрея Первозванного, прусские Белого Орла и Черного Орла, датский Белого Слона и шведский Св. Серафима. Однако Франция и Австрия откажут ему в орденах Св. Духа и Золотого Руна, а английский король Георг III будет шокирован, узнав что Потемкин желает получить орден Подвязки.
Итак, Григорий Потемкин был на вершине славы и фавора. Но чего-то ему все же не хватало. «Чего?» – спросите вы. Несмотря на то что у них с Екатериной было много общего и они любили друг друга, ему было нелегко поддерживать отношения с женщиной, обладающей не только большей властью, чем он, но и независимой от него. Григорий находился в очень двусмысленном положении как в политическом, так и в личном плане. Хотя он и достиг таких вершин власти, которых никто до него не достигал, он прекрасно понимал, что это лишь прихоть Екатерины и с окончанием ее расположения к нему все это может в одночасье рухнуть. Он не мог смириться с тем, что императрица может расстаться с ним, как со старой обувью. А потому, будучи честным человеком, напрямую просил ее об этом. «Нет, Гришенька, статься не может, чтоб я переменилась к тебе. Отдавай сам себе справедливость: после тебя можно ли кого любить. Я думаю, что тебе подобного нету… Как бы то ни было, но сердце мое постоянно. И еще тебе более скажу: я перемену всякую не люблю». Думается, на тот момент она говорила искренне.
Екатерина так полюбила Потемкина, что согласилась выйти за него замуж! Мы уже писали в «случае» с Орловым, что для Екатерины был возможен только тайный брак. И если замуж за Орлова она идти не хотела, то за Григория Потемкина согласилась выйти с радостью. Новобрачным следовало соблюдать строгую конспирацию. Мы не знаем, как проходила церемония венчания (да и была ли она?); можем лишь предложить реконструкцию событий.
8 июля 1774 года Екатерина II и Потемкин присутствовали на торжественном обеде с офицерами Измайловского полка. Гуляли до вечера – провозглашали тосты, пускали салюты. Затем императрица отправилась пешком по набережной Фонтанки к дому Сиверса, при котором имелась пристань. В полночь Екатерина II отправилась на прогулку на лодке по Фонтанке. В этом ничего удивительного не было, так как она часто навещала своих придворных подобным образом. С нею не было никого, кроме верной наперсницы Марии Перекусихиной. Другая лодка, с Потемкиным, отчалила от пристани чуть раньше и скрылась во мраке ночи. Лодка Екатерины прошла по Фонтанке, пересекла Неву напротив Выборгской стороны и ткнулась носом в песок. Здесь дамы пересели в карету с занавешенными шторами, которая доставила их к церкви Св. Сампсония. (Этот храм стоит и по сей день!) Потемкин уже ждал императрицу в церкви. На церемонии присутствовали только трое мужчин: священник и два свидетеля. Свидетелем со стороны Екатерины был камергер Евграф Чертков, со стороны Потемкина – его племянник Александр Самойлов. Священник начал читать Евангелие. Дойдя до слов «Жена да убоится мужа своего», он запнулся и взглянул на императрицу. Та кивнула, и батюшка продолжил обряд. Самойлов и Чертков держали венцы. После окончания церемонии были сделаны выписки из церковной книги и вручены свидетелям, которые поклялись хранить тайну.
Такова легенда о венчании Екатерины II с Потемкиным. Есть еще версия, что они обвенчались в 1775 году в Москве в храме Большого Вознесения у Никитских ворот, где позже венчался А. С. Пушкин. Неопровержимых доказательств этого события не существует, но, скорее всего, оно действительно имело место. Местонахождение брачных записей до сих пор неизвестно. Граф Орлов-Давыдов вспоминал о том, как однажды Александр Самойлов показал ему пряжку с драгоценным камнем и сказал, что получил от императрицы на память о венчании с его покойным дядей. Экземпляр брачной записи, принадлежащий Самойлову, якобы был похоронен вместе с ним. Об экземпляре Черткова вообще ничего не известно.