Романы. Рассказы
Шрифт:
Наконец вице-председатель ярмарочного комитета сообщил Василию по телефону, что комитет согласен заключить с фирмой «Жубер и компания» договор на значительную сумму, если фирма примет на себя обязательство изготовить заказанную рекламу не позже 10 мая текущего года.
Василий подписал договор и в тот же день отправил телеграмму Жуберу с сообщением о сделке. Написал он также и Анри Борро, предложив ему быть готовым к поездке в Берлин и Лейпциг для уточнения заказов. Он решил прервать путешествие по городам Германии и вернулся в Берлин, чтобы, подписав договор с конторой кинопроката,
В гостинице «Кайзерхоф» его ожидало приглашение французского посла пожаловать на ужин 1 марта в семь часов вечера.
Василий явился во французское посольство за пять минут до назначенного срока. Он немного волновался, не зная, как его примут и сумеет ли он, не бывавший никогда на такого рода приемах, не ударить, как говорится, в грязь лицом.
Ровно в семь часов метрдотель, в безукоризненном фраке, которого Василий принял сначала за самого посла, пригласил «господ гостей в столовую отужинать».
На пороге столовой Василия встретил Франсуа Понсэ.
— Очень рад знакомству с вами! Маринье пишет о вас необыкновенно тепло, а друг моего друга — мой друг! — улыбаясь, сказал он.
За стол село восемь человек, и, как вскоре выяснилось, все, кроме Василия, французы. В их числе единственная дама — жена посла. Василий понял, что присутствует на интимном ужине друзей Понсэ. Все, по-видимому, отлично знали друг друга, держались непринужденно.
Кто-то заговорил о недавнем поджоге рейхстага. Посол, смеясь, сказал, что поджог послужил поводом самовозвеличения некоторых руководителей национал-социалистов.
— Знаете, господа, что сказал господин Геринг? Он сравнил себя с Нероном! Он часто повторяет: «Христиане подожгли Рим, чтобы обвинить в этом Нерона, а коммунисты подожгли рейхстаг, чтобы обвинить в этом меня!..» Звучит это и смешно и страшно!.. Осведомленные люди утверждают, что рейхстаг соединен подземным коридором с особняком Геринга. Следовательно, поджигатели могли пройти этим путем…
— Я слышал, что арестован какой-то голландец, ван дер Люббе, — сказал седой человек с морщинистым лицом. — Его обвиняют в поджоге рейхстага. Говорят, у него в кармане обнаружен членский билет коммунистической партии.
— А другие утверждают, что поджог рейхстага дело рук молодчиков Рема и совершен не без ведома более крупных деятелей, — вставил молодой человек с военной выправкой. — Во всяком случае, поджог не мог совершить один человек…
— Для меня совершенно очевидно одно, — сказал Понсэ, — тайна поджога рейхстага будет раскрыта не скоро. Пройдут годы, прежде чем мы узнаем истину. А пока этот факт будет использован национал-социалистами для предвыборной кампании. Более благоприятный повод для агитации трудно придумать: обвинить в поджоге коммунистов, разжечь шовинистические страсти…
— Господа, не хватит ли говорить о политике! — вмешалась жена посла и пригласила гостей в гостиную пить кофе.
Слушая беседу людей, без сомнения весьма осведомленных, знающих значительно больше, чем они говорят, Василий думал: неужели все эти французы, увидевшие фашизм, так сказать, в натуральном виде, без всяких прикрас, могут когда-нибудь стать на его сторону и ради
В маленькой гостиной гости пили черный кофе с ликером. И разговор снова коснулся событий в Германии. Кто-то высказал мысль, что победа национал-социалистов на предстоящих выборах не вызывает сомнения.
— Еще бы! — сказал человек с седой головой. — После такого террора и запугивания избирателей мудрено было бы не победить. Вся Германия покрылась сетью концентрационных лагерей, в которые бросают всех, кто проявит малейшее недовольство существующим режимом!
— Вам не кажется, господа, что в результате варварских методов, применяемых национал-социалистами в управлении страной, пропасть между Германией и внешним миром углубляется? — спросил посол.
— Гитлер не придает этому никакого значения, зная заранее, что великие державы и пальцем не пошевельнут, чтобы обуздать фашизм и положить конец варварству в центре Европы! — ответил послу старик.
Франсуа Понсэ, видя, что гость из Парижа все время молчит, не принимая участия в разговоре, спросил Василия:
— Скажите, мосье Кочек, какое впечатление вы уносите с собой из Германии?
— Самое тяжелое, — сказал Василий.
— Действительно, здесь творится нечто умопомрачительное!.. Впрочем, этого нужно было ожидать. Мы, французы, вместо того чтобы сблизиться с Германией, когда здесь существовали демократические порядки, тащились в хвосте политики Англии и Америки — боялись остаться в изоляции. А теперь расплачиваемся за это и будем еще расплачиваться жестоко…
— Господин посол, я коммерсант и, признаюсь, плохо разбираюсь в политике. Но, пробыв в этой несчастной стране немногим больше двух недель и увидев все собственными глазами, я ужаснулся. Временами мне кажется, что в Европу возвращается средневековое варварство. Неужели государственные деятели великих держав, в первую очередь Франции, не понимают, что нужно остановить фашизм, — остановить сейчас, немедленно, иначе будет поздно?
— К сожалению, уже поздно!.. В настоящее время интересы союзников резко расходятся. Англичане жаждут ослабления Франции, чтобы иметь возможность единолично господствовать в Европе. Запомните мои слова: они попытаются и фашизм в Германии использовать в своих интересах!
— Как бы им не пришлось расплачиваться за такую близорукую политику! — сказал Василий и встал, чтобы откланяться.
— Скажите, мосье Кочек, я ничем не могу быть вам полезным? — спросил Понсэ.
— Благодарю вас. Я свои дела успешно закончил и на днях возвращаюсь в Париж.
— По приезде передайте, пожалуйста, сердечный привет Маринье и расскажите ему обо всем, что видели здесь…
До выборов в Берлине оставалось несколько дней. Каждый день под звуки фанфар и духовых оркестров устраивались парады, факельные шествия, шумные митинги и собрания. В самый день выборов — 5 марта — отряды СА разместились во всех пунктах голосования. Выборы и подсчет голосов происходили под руководством нацистов. В результате национал-социалисты получили в рейхстаге двести восемьдесят восемь мест — абсолютное большинство.