Ромашка-1
Шрифт:
Я продолжаю давить.
– Во-вторых, презентацию со всеми вытекающими в случае успеха делаю тоже я.
– И в случае неудачи вытекающими тоже!
– Само собой. Николай Петрович, само собой….. Поверьте, реально я стою гораздо большего.
– Да, уж, рекламировать себя ты умеешь…. Но, видишь ли в чем дело…. Мне надо подумать! Посоветоваться.
Так, только без паники. Наше дело правое, победа будет за нами.
– Разумеется. Вы хозяин фирмы, вам и решать.
– Договорились. Показывай, что тут
***
Пока едем со Светкой домой, травим себя байками, живописуя, на каком седьмом небе от счастья будет сегодня Побужецкий. Особенно когда поймет, как облажался с переходом в «суперфирму». Уже у подъезда возле дома терпения не хватает, и мы открываем шампанское, устраивая ночной салют для соседей. Пьем из горла, обливаемся и ржем, как две оглашенные кобылы – вот оно счастье! Даже войдя в квартиру, корчимся от смеха до коликов в животе, представляя рожу Кирилла. Меня так шатает от хохота, что я приседаю и, не удержавшись, упираюсь рукой в пол, чтобы не упасть. И это вызывает новый взрыв нашего с Дорохиной веселья.
– А… Ой, как мы его сделали, а? Как пионера!
Ползем на полусогнутых к кухне, не выпуская бутылки с шампанским из рук. Светка, давясь от смеха, начинает новую порцию:
– Просто прибежал, как миленький… С вот такой губой раскатанной!
Она так наглядно крутит перед собой рукой, изображая скатанную в рулон Кирюшину губу, что я опять корчусь от смеха. Господи, так и описаться недолго… Надо же, мы их всех сделали! С размаху бьемся ладонями друг с другом, и я хохочу:
– Слушай, надо было там камеру поставить, чтобы хоть одним глазком посмотреть на его рожу!
Чуть успокоившись, поднимаю вверх свою бутылку:
– Ну, давай!
Светка сквозь смех выдавливает из себя:
– Давай! За нас, за женщин.
Она стучит своей бутылкой по моей, чокаясь, а я удивленно замираю:
– Опа!
– А?
С одной стороны не поспоришь, а с другой - как за это пить? «За нас, за женщин»... Хотя, если честно, сейчас мне по фигу, я переполнен счастливым смехом и доволен, как слон. Смеюсь тоже:
– А-а-а… За баб, так за баб!
Чокаемся бутылками снова. От удара шампанское выплескивается из бутылки, на пол, на одежду, мне на волосы и я счастливо воплю:
– О-о-о!
И приглаживаю чудные лохмы, смахивая с них искрящиеся капли. Пусть весь мир сейчас сияет красками! А потом прикладываюсь к горлышку и пью шампанское. Я счастлив!
Праздничные танцы в африканском племени после удачной охоты, продолжаются и по поводу Машкиного возвращения в «Ресайнс». Причем триумфального!
– Слушай Свет!
– Чего?
– По большому счету, сейчас нам с тобой надо куда-нибудь в клуб забуриться, и там куролесить до самого утра.
– Ну, а в чем дело? Поехали!
Не прерывая танцевальных телодвижений, делаем по глотку
– Да не дадут ведь. Опять какие-нибудь козлы начнут приставать.
– Типа Ромки? Ха-ха-ха!
Светка ржет, а я ставлю свой бокал на стол.
– Все, иду тебя убивать!
Делаю вид, что хватаю ее за горло и тащу в гостиную.
– А-а-а.
В конце концов, она заваливается с бокалом на диван и хохочет в голос. Сажусь рядом и пытаюсь отдышаться:
– Фух… Ой, слушай, бедный Петрович …, если бы ты его видела вблизь, когда он все это говорил. У него слезы на глазах стояли!
– Чего, серьезно?
– Фух….. А смысл мне врать? Он говорил о Ромке, как о своем сыне, понимаешь. Сама чуть соплю не пустила, ей-богу! Мне его так жалко стало, мне даже захотелось его обнять.
– Сколько тебя помню, ты всегда была сентиментальной.
Дорохина опять ржет, а я лишь пожимаю плечами – Машуня может быть и да, а вот я, нет, только последнюю неделю, оказавшись в женском туловище. С губ невольно срывается:
– Да, я, сама себе, иногда удивляюсь.
Может, я меняюсь? Мимикрирую? Или действительно становлюсь тоньше и женственней?
Светка оживает:
– Кстати, со всей этой историей. Мне кажется, Пригожин к тебе явно неравнодушен, втрескался по уши.
– Как втрескался, так и растрескается!
Наше шумное веселье прерывает звонок в дверь.
– Вон, звонок…. Наверняка он! А чего ты ему скажешь-то?
– Да-а-а…
– Чего скажешь-то?
– Скажу: «Извини Серега, но я не по этим делам!».
Ржем вместе. Открываю дверь и там, конечно, Пригожин. А время то уже далеко не детское, людям спать пора. Глаза гостя сияют:
– Маш!
Он входит и прикрывает за собой дверь.
– Маш, я только что разговаривал с Петровичем и я рад, очень рад, что ты вернулась.
Дорохина в гостиной уписывается кипятком. Я тоже отворачиваюсь и не могу удержаться, чтобы не захихикать. Мнусь на месте, не зная, что и сказать и потихоньку продвигаюсь к гостиной.
– Сергей, э-з-э... Ну… Может, хотя бы, поздороваемся.
Светка вскакивает с дивана:
– Добрый вечер!
Пригожин не обращая внимания на приветствие, бормочет мне:
– Мы вообще-то виделись сегодня.
Это он со мной виделся, а со Светкой? С ней что, здороваться не надо? Пригожин идет к Дорохиной и вид у него совершенно неадекватный:
– Я поэтому… Ради бога, пожалуйста, извините, у меня такая радость. У меня такое ощущение, будто наши чемпионат мира выиграли. Ей-богу!
Светлана садится назад на диван, и начинает грызть виноград. А я судорожно думаю, о чем же с Пригожиным говорить. Ну, по крайней мере, нужно извиниться.
– Сергей. Я хотела тебе сказать, чтоб ты знал, я, когда утром собирала вещи, я, может быть, наговорила чего-нибудь лишнего…