Ромашка для Горыныча
Шрифт:
Морщусь. Вспомнила, как уезжала учиться. Что этому способствовало и как проводили. От последнего воспоминания хихикаю.
— Сонь, ты чего? — Рита смотрит с удивлением.
— Да так, — улыбаюсь. — Вспомнила, как жила раньше.
— И как? — это уже Алина.
Она вроде с нами, а вроде и нет — периодически поглядывает на брюнета, который стоит всё в той же компании и о чём-то оживлённо болтает с Артёмом.
Хмыкаю про себя. Алина, по ходу, кое на кого запала. Ну да, точно!
— Сонь, ты где там потерялась? Соль давай, — выводит из раздумий голос Риты.
— А? Да здесь я. Просто вспомнила кое-что.
Отдаю солонку, а сама краем глаза наблюдаю за Алиной и тем парнем. Смешно. То он на неё смотрит, то она — на него. Что-то у этих двоих явно будет. Дело ясное, что дело тёмное!
Неожиданно по кухне расползается какое-то волнение. Парни оглядываются, а девчонки улыбаются и перешёптываются.
— Слышали, Горыныч в общаге?! — восторженно пищит кто-то.
Короткостриженая блондинка со штангой в ухе закатывает глаза:
— С ума сойти! К Элинке приехал? Так они же, вроде, разбежались.
— Ничего подобного. Не разбегались они. Элинка специально такую сплетню пустила, чтобы позлить его, — помешивая пельмени, хихикает толстушка в спортивном костюме.
— А чего он тогда в комнате с айтишниками тусуется, а не у неё? — хмыкает девица с разноцветными волосами, сливая в дуршлаг макароны.
Отворачиваюсь. Не знаю, кто такой Горыныч, поэтому неинтересно. Гораздо интереснее жарящаяся картошка. Слюнки уже текут, как есть охота!
Переключаюсь на ожидание еды, но следующая фраза заставляет подпрыгнуть.
— Ребята сказали, он уже каким-то первакам люлей наковырял. Эти придурки сидят теперь в комнате, боятся нос высунуть. Причём, не признаются, за что получили.
— Ну, Горыныч без причины руки марать бы не стал. Получили, значит, за дело. И вообще, нашли, кому дорогу переходить. Он же закопает и забудет, где.
Боюсь повернуться, но, кажется, это голос блондинки со штангой.
— Ну, пока же никого не закопал.
— А кто это вообще? — в разговор вклинивается ещё одна девушка.
Перестаю дышать. Мне тоже очень интересно.
— Ну ты даёшь, Маш. Это же Егор Горин, его все знают. С ним лучше не связываться. Золотая молодёжь. Родаки у него — олигархи какие-то. Вроде как, в нефтянке. Так что, парень при бабле. Да плюс чёрный пояс по чему-то там. То ли каратэ, то ли ещё что, я не разбираюсь. Короче, защищает честь нашего института на разных соревнованиях, призовые места берёт. Говорят, даже золото возит.
— А почему не связываться?
Пискля не отстаёт, а я аккуратно кошусь в сторону симпатичный блонды. Что она ответит?
—
— Почему? — не сдается пискля.
Хмыкаю. Потому что он — мажор!
Все поворачиваются ко мне. Ой… Я что, вслух это сказала? Краснею, бледнею. Кажется, кое-чему пора начинать зудеть.
Но внезапно блондинка издаёт короткий смешок.
— Вот, Машка, даже перваки его знают. А ты со своим Дениской совсем от жизни отстала.
Фух! Кажется, пронесло.
— Картошка готова. Сонь, забирай масло и соль, а я понесу сковороду, — командует Рита. — Алинка, хватит глазами стрелять, пошли! Семеро одного не ждут, ляжешь спать голодной.
Ого! А я думала, Рита чисто картошкой занята, не видит ничего.
Алина хватает со стола нож и масло, что-то бурчит и быстро уходит вперёд. Обиделась. Беру соль и вслед за Ритой выхожу из кухни.
— Зачем ты так, Рит? — тихонько бурчу, глядя вслед быстро удаляющейся фигурке Алины.
— Ты о чём? — Рита пожимает плечами и виноватой при этом не выглядит.
— Ну как, о чём? Чего ты на Алину наехала? — стараюсь говорить потише, чтобы нас никто не услышал.
— А мы что, ждать будем, пока она там нафлиртуется? Сама ж первая есть хотела.
— Да ладно тебе. Могла бы не так резко. Видишь же, она обиделась.
— Сонь, не переживай. Поест и отойдёт.
Закатываю глаза, а Рита веселится.
— Подумаешь, парня симпатичного заприметила. Я вот, может, тоже кое на кого внимание обратила. Но я же не семафорила об этом на всю кухню.
Удивлённо поворачиваюсь к Рите и открываю рот, чтобы задать очевидный вопрос, но вижу, как в другом конце коридора открывается дверь, и появляются какие-то ребята, поэтому ускоряю шаг и подгоняя соседку:
— Ладно, пошли быстрее, пока и нас без ужина не оставили.
Не хочу ни с кем сталкиваться, особенно после странных рассказов о Горыныче.
Заходим в комнату. Алина уже сидит за столом и с остервенением режет хлеб.
— Алин, ты обиделась? — осторожно спрашиваю, усаживаясь рядом.
— С чего бы? — зло зыркает она и швыряет оставшийся хлеб в пакет.
Рита ставит сковородку, усмехается и кидает на соседку мимолётный взгляд.
— Ладно тебе дуться. Мы просто очень голодные. Извини, если грубо вышло, — неожиданно миролюбиво говорит она и вручает нам вилки.
Алина фыркает, но взгляд смягчается, а я улыбаюсь. Ну, может, ужин её немного задобрит.
Торкаю вилку в картофельную дольку, откусываю хлеб. М-м-м! А жизнь-то налаживается.
Первое время едим молча, только вилки скрябают о дно сковороды.