Ромашка с шипами
Шрифт:
— Прекрати! — рявкаю я.
— Мне же надо будет как-то обратиться к барышне. Мол, Марьиванна, отодвиньте, плиз, свои окорочка и позвольте мне взять соль…
Ну почему Ева не может просто замолчать?! Почему ей обязательно надо доводить ситуацию до абсурда? А меня — до белого каления?
Но у меня есть средство против нее. И против себя самого…
— Кстати, забыл тебе сказать, — начинаю я. — Я закрыл дверь.
— Что? Нашу пограничную дверь?
— Да.
Еще не закрыл, но закрою сегодня же. Заколочу
— Между нашими квартирами больше нет сообщения. Граница на замке.
— Это чтобы я не мешала тебе жарить индюшек?
— Именно для этого.
— Пф-ф! — фыркает Ева.
И собирается выдать что-то крайне язвительное. Я вижу это по ее глазам.
Мне даже любопытно, что это будет. Ядовитый юмор моей маленькой козочки неподражаем! Я в предвкушении очередного перла.
Но Еве мешает Никита. Он подходит, обнимает ее за талию, вставляет ей в руку бокал с шампанским. И говорит мне:
— Привет!
Я смотрю на его руку, обвивающую тонкую талию Евы, и чувствую, как крошится эмаль моих до боли стиснутых зубов.
Не только я обращаю внимание на объятия малолетних влюбленных.
Я вижу, что моя старшая сестра, она же мама Никитоса, тоже на них косится. Причем смотрит на Еву с симпатией и одобрением.
Что вообще-то нонсенс.
Раньше подружки сына ей категорически не нравились. А Ева, похоже, ее расположила. Сегодня она предусмотрительно не надела свою юбку-пояс. Выглядит прилично — летнее платьице чуть ниже колена, джинсовая куртка, кеды.
Воплощение юности и свежести.
Нежная ромашка. С острыми шипами, невидимыми окружающим.
— У меня есть тост! — громко произносит Вика. — Все возьмите бокалы!
Я хватаю со стола бокал с шампанским.
— Давайте выпьем за наших прекрасных девочек, Арину и Марину!
Она говорит что-то еще. Другие гости тоже произносят поздравления. А я изо всех сил пытаюсь отвести глаза от руки Никитоса, обнимающей талию Евы.
Она что-то шепчет ему на ухо.
Он наклоняется к ней. Их губы так близко…
— Ура! За Арину и Марину! — вопят все.
Ева поворачивается и тянет свой бокал к моему. Мы чокаемся, и от удара шампанское выплескивается через край. Никита тоже пытается чокнуться со мной своим соком.
Но я уже вливаю в себя содержимое бокала. Залпом. Беру второй. Снова смотрю на Еву. Начинаю пить и так стискиваю зубы, что едва не откусываю край бокала.
Спокойно! Вдох-выдох.
И лучше не смотреть на Еву… Но я смотрю.
Она смеется, запрокинув голову. О чем-то щебечет с Никитой. Говорит какие-то, по всей видимости, приятные слова подошедшей Арине. Потом к ним присоединяются Марина и Вика.
До меня доносятся обрывки разговора. Похоже, Никита рассказывает, что Ева — наша землячка. Слышатся восторженные возгласы.
А, когда до всех доходит, что
Ева в центре внимания.
Она — девушка моего племянника. Он официально представил ее всему семейству. Все полюбили ее с первого взгляда… В качестве его девушки.
А я — просто ее сосед. И, может быть, когда-нибудь стану ее дядей.
Эта мысль заставляет меня схватить третий бокал шампанского. Или уже четвертый? Неважно.
Ко мне подходит моя старшая сестра.
— Такая хорошая девочка! — радостно восклицает Вика. И с материнской гордостью смотрит на Никитоса, откопавшего настоящее сокровище. — Дочка профессора. Умная, милая…
Да, она милая. Со всеми, кроме меня.
Просто девочка-припевочка. Если бы я сейчас увидел Еву впервые, ни за что бы не подумал, что у нее язвительный язык и совершенно нет тормозов.
Со мной она абсолютно не такая, как с остальными.
Со мной она другая.
Только это у меня и есть…
Глава 24
Ева
Я скучаю по своей семье.
Я очень хотела уехать, мечтала о самостоятельной жизни в далекой столице… И я счастлива, что это случилось.
Но все равно — я скучаю.
Целых три недели я не видела маму с папой, старшую сестру, всех своих теть, дядь и двоюродных сестренок с братишками. С которыми мы как минимум раз в месяц собираемся всем кланом.
Было время, когда я откровенно скучала на этих сборищах и старалась их избегать. В подростковом возрасте взрослые кажутся ужасно занудными. Но, немного повзрослев, понимаешь — тепло родных людей не сравнится ни с чем.
Здесь, среди родных Артура, среди друзей его сестер, я чувствую себя почти как дома. Мне тепло и уютно. И совсем не хочется уходить…
Правда, сначала я дико разозлилась на Никиту за то, что он назвал меня своей девушкой. Мы же договорились: мы просто друзья!
— Немедленно скажи всем, что это неправда! — напала я на него.
— Выйти на сцену и заявить? — рассмеялся он.
— Да!
— Ладно. Как скажешь.
— Правда выйдешь?
— Если ты настаиваешь — выйду. И скажу. Только давай чуть позже.
— Почему это?
— Не хочу отвлекать внимание от виновниц торжества. Их сейчас все будут поздравлять…
Это звучало логично.
Я, кстати, тоже не хочу. Чтобы все гости отвлеклись от именинниц и обратили внимание на меня. Так что, пожалуй, с публичным заявлением я погорячилась.
А потом все вообще вышло из-под контроля. Меня окружили родственники Никиты. Восхищались моим отцом, передавали горячие приветы ему и маме. Обнимали, тискали и хвалили меня на все лады. Чуть ли не на руках носили!