Ромен Гари, хамелеон
Шрифт:
В октябре 1969 года Морису Патюро, председателю Торгово-промышленной палаты острова Маврикий, пришло письмо на английском языке от Ромена Гари. Оба они в 1941 году входили в летный состав первого авиационного полка, базировавшегося в Рейяке, под Баальбеком.
Гари писал, что при посредничестве Робби Ланца заключил контракт с журналом «Лайф» на подготовку серии репортажей, для чего отправляется в долгое путешествие и намерен этой зимой провести по крайней мере полтора месяца в Порт-Луи. Кроме того, он планировал побывать на Реюньоне, на Мадагаскаре, в Эфиопии и Сомали. Гари просил Патюро подыскать ему переводчика, владеющего французским и английским языками, который мог бы печатать под диктовку на машинке и стенографировать.
Патюро выполнил эту просьбу, обратившись с помощью в посольство Франции. В ответном письме он рекомендовал Ромену Гари остановиться в гостинице «Морн», расположенной на юго-западной оконечности острова, и напомнил
По примеру Жозефа Кесселя, Анри де Монфреда или Жозефа Пере Гари привез из этого путешествия серию красочных и поэтичных коротких очерков, связанных общей темой в отдаленное подобие приключенческого романа. Сначала эти рассказы печатались частями в газете «Франс-Суар», а в 1971 году вышли отдельной книгой в издательстве «Галлимар» под названием «Сокровища Красного моря». Но это были вовсе не сказки о пиратах и контрабандистах. Гари встречался с людьми, о существовании которых забыли: его собеседниками стали бывший член «Свободной Франции», участвовавший в подготовке путча в Алжире и высланный в Джибути; Доминик Поншардье был автором целого ряда детективов, герой которого является тайным агентом по прозвищу «горилла», а также верховным комиссаром Франции, который тоже когда-то работал в команде де Голля, а теперь все выходные сидел на берегу моря в компании мириадов крабов; женщина-врач, которая лечит прокаженных; бывший капитан, который остался в живых после поражения Франции в Индокитае, но сошел с ума или притворяется сумасшедшим, утверждая, что Алжир и Индокитай до сих пор французские колонии; умирающий воздушный пират, бывший на войне инструктором Гари. Сомнительно, что все этапы этого путешествия — Джибути, Аден, Ходейда, Аравийская пустыня — описаны достоверно, потому что Гари многое черпал из истории кинематографа. Он упоминает три фильма, действие которых разворачивается далеко от Красного моря, Марокко и Алжира: во-первых, это «Знамя», снятый в 1935 году Жюльеном Дювивье, герой которого (Жан Габен) — убийца, скрывающийся в Испании и решивший вступить в ряды Иностранного легиона. Во-вторых, французский фильм 1931 года «Сержант X», в котором Иван Мозжухин играет роль русского эмигранта, тоже ушедшего в Иностранный легион, потому что его жена, полагая, что он погиб в годы революции и Гражданской войны, вышла замуж за француза, согласившегося усыновить ее сына. Третья картина — «Красавчик Жест» У. Уэлмана, снятый в 1939 году по мотивам романа Персиваля Кристофера Рена. По сюжету три брата покидают Англию, становятся солдатами Иностранного легиона и в конце концов погибают в Алжире. Одного из братьев играл Гарри Купер. В путевых заметках Гари находим такую злорадную фразу, адресованную Питеру Устинову — в некотором смысле его сопернику, потому что тот-то был действительно русским: «Караванщик похож на Питера Устинова в черном варианте». Дело в том, что у Устинова в роду с отцовской стороны имелся чернокожий предок{622}.
В «Монд» от 15 октября по заказу «Галлимар» была размещена реклама романа. А 16 октября Гари в бешенстве писал Роберу Галлимару:
Да-да! Мне названивают всякие доброхоты, чтобы сообщить, что «Галлимар» напечатал во вчерашнем номере «Монд» рекламу моей несчастной книжки — я имею в виду «Сокровища Красного моря» — с подзаголовком: «Статьи». Ну что же это такое?! Напишите повесть, репортаж, путевой дневник — как хотите, но чтобы назвать это «статьями»?! Только потому, что книжка по частям печаталась в «Франс-Суар»? Откуда они взяли такой литературный жанр? Кто, скажите на милость, будет покупать «статьи»? С таким подзаголовком кажется, что это сборище неизвестно чего{623}.
Часть VII
Один
* На фото: Гари в Пуэрто-Андре на Майорке. Начало 70-х.
Collection Diego Gary D. R.
77
После развода Джин осталась жить в той части квартиры, которую занимала раньше. Гари принялся лихорадочно писать, словно хотел наверстать упущенное и его дни были сочтены.
Он жил то в Пуэрто-Андре в Симарроне, уединяясь там на несколько месяцев, чтобы плодотворно работать, то в Женеве, где был обязан проводить хотя бы несколько недель в году, чтобы сохранить временный вид на жительство. Хотя в Женеве на улице Муайбо у Ромена была квартира, обставленная Элизабет де Фарси, он предпочитал работать в Версуа, на берегу Женевского озера, где у его подруги Сюзанны Салмановиц был дом. Каждый раз он робко просил ее об этом, как об одолжении, будто были какие-то сомнения в том, что она откажется его принять, Гари проводил время,
Все эти годы, начиная с 1970-го, когда Ромен Гари жил в Париже, он производил впечатление одинокого человека. Его можно было увидеть сидящим у кафе «Руке» с хмурым видом и сигарой в зубах. Обедал он в ресторане «Липп», где у него был свой столик — второй справа от входа. Когда Гари опаздывал и столик был уже занят, он встречал метрдотеля бранью: «Вы меня еще в сортир посадите!» Заходил он и в «Рекамье», а ужинал иногда в ресторане «Доминик» на Монпарнасе. На людях бывал мало, гостей принимал редко, спать ложился довольно рано.
Однажды Гари получил письмо от молодой поклонницы по имени Катрин Аксаков. Пятого февраля 1970 года он отправил ей недвусмысленный ответ.
Катрин продолжала ему писать. Гари опасался еще раз вступать в серьезные отношения со столь юной девушкой и 4 апреля письмом-отповедью попытался отогнать от себя соблазн узнать ее поближе.
Катрин же была не согласна на исключительно платонические отношения и отправляла ему письмо за письмом. Тогда Гари пришлось порвать с ней раз и навсегда, хотя это и было очень тяжело.
За категоричностью такого отказа скрывалась тревога. Гари не умел обходиться без женщины рядом с собой. После развода с Джин Сиберг он жил уединенно, страдал от этого и пытался обмануть себя, ежедневно прогуливаясь по рю дю Бак и мысленно отмечая каждую, с которой он мог бы стать близок, — нередко в этот список попадали и мать, и дочь. Гари не приходилось делать больших усилий, чтобы завоевать внимание женщин. Чаще всего они сами подходили к нему: на улице, в кафе, когда он был погружен в чтение газеты, в магазинчиках на рю дю Бак, в книжном «Ла Юн» или музыкальном у Рауля Видаля, где покупал пластинки Боба Дилана и Астора Пьяццолы. Его издатель получал горы пламенных писем с фотографиями от восторженных читательниц Ромена Гари, которые жаждали с ним познакомиться.
Гари искал общества молодых девушек, но они напоминали ему о приближающейся старости. Рене Ажиду он говорил: «Чтобы я состарился — быть такого не может! Когда я стану ни на что не способен, я повешусь!» Выходя на люди, он подкрашивал бороду и брови, носил одежду, которая делала его кем-то другим: пончо, ковбойскую шляпу, черную кожаную куртку с кожаными брюками. Впрочем, девиц он мог грести лопатой. Улица Гренель, бульвары Распай, Сен-Жермен, Монпарнас… Гари хотел любить, но через несколько часов, а то и минут после пылкого признания в безумной любви его иллюзии улетучивались, и он уже не знал, как избавиться от новой спутницы. Нередко он отбрасывал всякую вежливость и просто отправлял ее восвояси сразу после завтрака. Чтобы разрушить зарождающийся роман, было достаточно мелочи: неловкого жеста, неудачного выражения, формы рук, неприятного цвета одежды. В тот момент, когда Гари ощущал в себе творческий жар или если скоро на чай должна была прийти более любезная особа, он мог отослать случайную любовницу самым грубым образом: «Взяла сумку и пошла».
К некоторым он испытывал нежность, и история шла своим чередом, причем дама далеко не всегда подозревала, что у Гари одновременно пять-шесть таких, как она. Он следил за тем, чтобы его возлюбленные не пересекались: им редко случалось сталкиваться на рю дю Бак, и они мало знали о его жизни. Гари слушал их, а сам по возможности хранил молчание. Если женщина казалась ему глупой, он устраивал притворный скандал, чтобы освободиться от надоевшей обожательницы. Но если кто-то удостаивался его доверия, то оно было безграничным. Им Гари давал ключи от квартиры и особые поручения. И все-таки ни одной из своих любовниц он не позволял жить у себя дома.
Часто вечером Гари оказывался один в огромной квартире, погруженной в темноту; в такие вечера он звонил близким подругам — Сюзанне Салмановиц или Софи Лорен, женщинам, которые не принадлежали миру обольщения, которым он мог просто довериться.
78
Двадцатого апреля 1970 года, перехватив телефонный разговор Джин Сиберг с Масаем Хьюиттом, агенты ФБР{624} узнали, что она находится на четвертом месяце беременности и намерена сохранить ребенка. Однако они сделали слишком поспешные выводы из услышанного: Джин в шутку заметила Хьюитту, который долгое время сомневался в своей способности быть отцом, что у него репутация завзятого бабника, у которого по всему свету дети.