Ромео
Шрифт:
Она борется, пытается высвободиться.
Вагнер тихонько посмеивается.
— Сопротивляйся, детка. Меня это очень возбуждает.
Аллегро тянется к кобуре.
Вагнер с ухмылкой смотрит на него, спуская свой пистолет с предохранителя.
— Я думаю, ты не станешь делать глупостей, Джон. — Он хватает пистолет со столика, разряжает его, высыпая патроны к себе в карман, и отшвыривает пистолет в сторону. Потом вновь обращается к Саре, но на этот раз уже без улыбки. — Ты испортила кульминацию вечера, Сара. Ты не знаешь, как мне хотелось увидеть твое перекошенное личико в тот момент, когда я открыл бы тебе правду. Мелани
Имя сестры, слетевшее с его губ, вызывает прилив жгучей ненависти.
— Со мной этот номер не пройдет. Ты проиграл, Майк. Гектор учуял запах твоей сигареты, витавший в коридоре. Так же пахла и посылка, оставленная тобой под дверью. Ты глупо соврал насчет его звонка в полицию. Остальное нетрудно было вычислить, — торжествующе произносит она.
— Твоей сестре тоже все далось легко. После того как я, увидел ее в секс-клубе, я выжидал неделю, прежде чем позвонил ей. Она уже была готова. Хотела видеть меня немедленно. Мы гуляли под дождем, взявшись за руки. Сидели в баре на Ломбард-стрит. Потом она пошла в туалет. Дверь оставила приоткрытой. Она долго не возвращалась. Наконец я отправился узнать, в чем дело. Она стояла возле умывальника. Голая. Так она хотела меня. Но я заставил ее ждать. Она долго ждала. Пока не захотела меня по-настоящему, исступленно, как своего отца когда-то. — Он криво усмехнулся.
Сара знает, что он нарочно дразнит ее. Все это — часть той подлой игры, которую он затеял сразу после убийства Мелани. Она не может — не должна — позволить ему довести эту игру до конца.
— Ты всегда дожидался этого от своих жертв, Майк?
— Да. Даже от Грейс. — Он устремляет взгляд на Аллегро. — Грейс любила это, Джонни. Чем больнее, тем лучше. О, старина, она терпела такие побои! И потом выкидывала такие фортели! Тебе хоть что-нибудь перепадало, Джонни?
Аллегро бросается к нему, но резко останавливается, видя, что Вагнер прижал дуло пистолета к виску Сары.
— Грейс умела это чувствовать, Джонни. Именно с нее все началось. Она, как говорила Мелани, и была тем катализатором, который спровоцировал рождение Ромео. Это произошло в то утро, когда я приехал, чтобы отвезти ее в аэропорт. Она умоляла трахнуть ее в последний раз перед разлукой. Только она испугалась, когда я начал ее связывать. Этого Грейс не любила, Джон. Она начала кричать. Я взбесился. Окно было открыто. Все оказалось так просто. Даже гигиенично, вы не находите? Выбросив ее из окна, я почувствовал себя совершенно разбитым. Правда, кончил через несколько секунд после того, как она шлепнулась об асфальт. — Он издает короткий, бесстрастный смешок.
Сара замечает слезы в глазах Аллегро. О, Джон, я так виновата перед тобой. Но она немного успокаивается и даже чувствует прилив сил, когда видит, что он уже взял себя в руки.
— Грейс ведь была не первой? — язвительно спрашивает Аллегро.
Вагнер непонимающе смотрит на него.
— О, неужели я кого-то забыл, Джонни?
Аллегро кривит рот.
— Ты забыл ту, кто действительно тебя возбуждал. Свою мать. Она была первой, не так ли, Майк? Я читал дело об ее убийстве. Полицейские из Леди передали мне его по факсу сегодня утром, после того как я решил покопаться в твоем прошлом. Девятнадцать ножевых ранений. Все в грудь. Двое бедных пьянчужек, невесть откуда взявшихся, были арестованы по подозрению в убийстве.
— Заткнись. —
— И сегодня же я разговаривал с твоим отчимом. Догадываешься, о чем? В четверг у него не было дня рождения. Он родился в мае. И вообще он не виделся с тобой вот уже несколько месяцев. Впрочем, мы мило побеседовали. Он рассказал, как ты любил забираться в постель к своей мамочке. До ее нового замужества, разумеется. Она призналась в этом твоему отчиму, Майк. Рассказала все в мельчайших подробностях.
— Ты заткнешься наконец? Не смей касаться мамы!
Лицо Вагнера меняется до неузнаваемости. Рот искажается в зверином оскале. В глазах появляется беспощадный блеск. И даже тембр голоса становится другим. Холодным, диким, безумным. Вагнер так крепко прижимает к себе Сару, что она почти чувствует биение его сердца.
Подходят к креслу. Он достает из кармана пиджака наручники, приказывает ей надеть их на Аллегро. Она отказывается. Он сует ей в рот дуло пистолета. Она не может глотнуть. Начинает задыхаться.
Аллегро протягивает ей руки.
— Смелее, Сара.
Пока она нехотя идет к нему, чтобы надеть наручники, Аллегро делает резкий выпад. В мгновение ока он опрокидывает Сару на пол и бросается на Вагнера, нанося ему сокрушительный удар в челюсть.
Сара слышит, как Вагнер взвывает от боли. И тут же следует легкий щелчок — как выстрел пробки из шампанского. Но Сара знает, что это не пробка. Так вылетает пуля из дула глушителя. И в тот же миг слышен грохот. Падающего тела.
Проходит, кажется, вечность, а она все лежит на ковре, лицом вниз, парализованная страхом. Только не Джон. О Боже, пусть это будет не Джон.
Чья-то рука обвивает ее талию, нежно приподнимает.
— Все хорошо, Сара. Теперь все хорошо.
Сердце сжимается. Это Ромео. Она чувствует, что с трудом обретенная смелость покидает ее. Уступая место горечи.
Его горячие влажные губы касаются обнаженной в вырезе платья спины. Свободная рука тянется к пряжке пояса.
Она цепенеет от ужаса, видя распростертое на ковре тело Аллегро. Кровь сочится из его виска. На лице — гримаса агонии.
— Не волнуйся, детка. Я лишь задел его, — говорит Вагнер, отпихивая в сторону стоящий на пути столик. — Мне хочется, чтобы Джон не пропустил этого шоу. Я возбуждаюсь при одной мысли о том, что у нас будут зрители. — Он грубо щиплет ее сосок сквозь ткань платья. Она вскрикивает, и он прижимает к ее губам холодный стальной ствол пистолета. — Шш. Я знаю, что ты возбуждаешься, но пока еще не стоит шуметь, детка.
Рубашка Аллегро густо пропитана потом. Он стискивает зубы.
— Майк, я убью тебя. Клянусь.
Вагнера это забавляет.
— Ну-ка, Сара, надень на него наручники. Будь умницей.
У нее все плывет перед глазами. Вагнер грубо хватает ее за шею. Боль приходит на смену головокружению.
— Ну же, Сара, давай, или я выстрелю туда, где ему будет по-настоящему больно. — Он целится Аллегро в пах. — И, чтобы доказать Джонни, какой я славный парень, мы разрешим ему держать руки на том самом месте. Когда он перевозбудится, глядя на нас, он поможет себе кончить. Ведь я перед ним в долгу за Грейс.