Ронин
Шрифт:
Рано утром я уехал творить свою святую месть, оставив Настю дома на пару с Демоном, который медленно и трудно привыкал к новой женщине в моей квартире — мой бухгалтер была еще слишком слаба, чтобы выставить ее за порог.
Глава 7
Глава седьмая
Декабрь 1993 года.
Три длинных дня.
Путь привел меня на порог квартиры Гамовой Ирины Михайловны, благо мне, как работодателю,
В дверь квартиры я позвонил, стоя за простенком, напротив двери жилья соседей.
За нужной мне дверью после моего звонка кто-то повозился, покричал «Кто там? Не вижу вас!». То же самое повторилось во второй и третий раз, а на четвертый мой звонок дверь сразу же распахнулась, видимо, я нарвался на засаду. Дверной проем заполнила массивная фигура в толстом, бархатном халате. Я понял, что обитатель халата фигурой будет массивней, чем Ирина Михайловна, которая конечно, до конкурса «Мисс Город- 93» допущена бы не была, но определенные женские изгибы сохраняла.
— Еб… — ботинок грубой кожи аккуратно вошел снизу в запах халата, и я невольно поморщился, как болезненно хрюкнул незнакомый мне мужик… а, нет, отставить — мужика, что скрючило на пороге квартиры, мне, определенно, знаком, и мне его совершенно не жалко.
Тимофей Федорович Бушелев, изображая поясной поклон, не находил слов от радости со мной, на нетвердых ногах пытаясь скрыться от меня в глубине квартиры, но ему было так больно, что, чтобы пресечь его бегство, мне достаточно было поймать беглеца за бархатную полу.
— Тима! — из комнаты выбежала хозяйка квартиры, в таком же халате, увидев меня, сделала круглые глаза и начала раскрывать рот для отчаянного крика.
— Заткнись, сука. — я шагнул мимо сгорбленного начальника участковых и ткнул Ирину в грудь: — Заткнись, не зли меня.
Честное слово, как я ее не ударил, почему сдержался, я не знаю. Эта сука, со своим любовником, а то, что Гамова официально не замужем, я тоже знал точно, на пару обворовывали магазин, а когда я этим фактом возмутился, решили меня посадить? Конец вам твари, я в дело пущу список номер два, из тех, что были составлены, вчера вечером, мною и, немного оклемавшейся, Настей.
— Села. — я легонько толкнул женщину в лоб, и она осела на стоящей в комнате диван, после чего обернулся к Тимоше, который, все еще постанывая от боли, уже начал шевелится, во всяком случае, правую руку он сунул в карман своего халата.
Вряд ли через карман он проверял целостность своих яичек, следовательно,…
Сбить человека с ног, когда он парализован болью в паху и стоит, склонившись к земле. совсем не трудно, и я этим ударом не горжусь, а вот бороться с этим хряком в партере мне не хотелось.
Я придавил его лопатки коленом и, ухватив майора руками за нижнюю челюсть и затылок (видел в каком-то фильме, мне
— Руку вытащи из кармана, сука, что у тебе там? Делай, пока головенку тебе не открутил!
На диване громко ойкнула Ира, мужик попытался напрячь толстую шею, но видимо давление на челюсть было сильным, и вся его неправедная жизнь пролетела перед глазами… Во всяком случае, он торопливо затараторил «все, все, вытаскиваю!» и медленно потянул руку из глубокого кармана.
А я еще удивлялся — почему мне так смело открыли дверь? А у шалунишки в кармане халата лежал черный револьвер, с виду, газовый, что тысячами завозили к нам из Турции.
— Ложи на пол! — кургузая тушка пистолета легла на ковер, после чего я, вскочив с Тимофея, сильным пинком отправил оружие под диван, на котором сидела и скулила Ирина Михайловна. Даже если это переделка под боевые патроны, она меня не интересовала — такого дерьма своего было достаточно, да и купить что-то подобное — проблем не было никаких. А вот майора надежда на оружие в кармане сегодня сгубило — надо было стрелять сразу, хотя бы из через ткань кармана, неважно, попал- не попал.
— Садись. Рядом с Иришкой садись, видишь, как она за твое здоровье переживает. — я отскочил подальше от приходящего в себя мужика — бороться с ним было было неблагодарным, а вот выход из квартиры и вход на кухню, где хранились ножики и топорики для мяса, я перекрывал.
— Сука! — мужик злобно взглянул на меня, на четвереньках, постанывая, взбираясь на диван: — Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?
— Что, дурашка? Ну что ты со мной сделаешь? — я искривил губы в злобной улыбке: — Вызовешь своих участковых и вы, общими усилиями, меня посадите? А давай, давай!
Меня ухватило веселое бешенство. Со дня, когда исчезла Наташа, меня все время душила вязкая и душная злоба. Просто все было черным и горьким, а сегодня тоска ушла и захотелось кого-то убить, причем весело, с шутками, прибаутками, поучительными нравоучениями. И эти двое, что пытались сжечь меня пламенем своих глаз, прекрасно подходили на роль жертвенных… нда, на агнцев они не тянули, но это было не важным. Очевидно, мой взгляд изменился, а Ира с Тимофеем, как люди опытные, что-то почувствовали, во всяком случае, больше взглядами они со мной старались не встречаться.
— Звони. — я кивнул на телефонный аппарат: — Звони, вызывай своих, давай…
Я сунул руку в карман, представив, как всажу черное лезвие ножа в его широкую спину, в район поясницы, как нанесу не менее десятка ударов. В темпе швейной машинки, а потом займусь Иркой, пока она не успела понять, что происходит и вновь попытается заорать.
— Ты псих, Громов? — Почему-то Тимоша не попытался подойти к телефону, что стоял на тумбочке между нами, хотя я честно собирался дать ему возможность набрать телефонный номер.